Тьма на ладони

Первым делом я написал три сюжета в общей сложности на девяносто секунд. О «божественном», как сейчас помню, йогурте «Рэми-Ю» корпорации «Тайкэй». Той самой, что производит еду и напитки. Это теперь для пущего престижа они пишут свое название катаканой[12], а раньше прописывали иероглифами. Но уже тогда были достаточно крутыми, чтобы спонсировать полуторачасовые шоу. А потому в моих сюжетах воспевалась продукция сразу трех компаний под одной крышей: «Продукты Тайкэй», «Напитки Тайкэй» и «Сласти Тайкэй».

А в агентстве, которое подбирало актеров (сегодня это называют «субкастингом»), нам предложили кандидатуру Дзюнко Кагами. Ей-то и выпало сыграть в наших съемках главную роль.

Шесть утра. Я наскоро представляюсь съемочной группе и, пока звукооператоры настраивают микрофоны, вызываю актрису в «музыкальный уголок» обсудить предстоящую съемку. В те годы на каждом ток-шоу обязательно пели звезды эстрады, для чего на краю сцены устраивался специальный уголок. Славные были времена.

Дзюнко Кагами оказывается женщиной чуть за тридцать — в актерской среде, считай, без пяти минут ветеран. Но что приятно — ни жеманства в манерах, ни персонального менеджера за спиной. Открыта, общительна. И даже в столь ранний час излучает очень естественную, почти детскую жизнерадостность. Я вдруг понимаю, отчего она так популярна в сценах с классическим японским интерьером.

Свои задачи она усваивает на лету. Сообщает, что для йогурта «Рэми-Ю» снималась уже раз десять. На обеих репетициях, что мы проводим, укладывается аккурат в девяносто секунд. Фруктом сезона мы выбрали клубнику. Ей предстояло залить йогуртом блюдце клубники, попробовать и произнести: «А с йогуртом — просто класс!» Мою идею разрезать ягоду ложечкой она находит весьма интересной. А отсматривая ранее снятые пробы, мурлычет: «Аж слюнки текут!»

— На то, чтобы резать клубнику ложечкой, времени почти не остается, — инструктирую я. — Поэтому в самой верхней ягодке уже сделан надрез. Не забудьте, это самое главное!

— Не волнуйтесь, я все-таки профи! — заверяет она. — А кроме того, я сама каждое утро пью исключительно «Рэми-Ю». Вы ведь знаете, их конкуренты, «Одзима», выпускают очень похожий йогурт. Только он с «Рэми-Ю» ни в какое сравнение не идет, вы согласны?

— Если честно, понятия не имею! — говорю я. — Я вообще сегодня впервые в жизни йогурт попробовал. И то ради этих съемок.

— Хориэ-сан… Так, кажется?

— Ага.

— Так вы что же, вообще ничего не пьете?

— Ну… Стараюсь ограничиваться алкоголем. Она заразительно смеется. И, хотя явно старше меня, кажется моей младшей сестренкой.

Ее взгляд случайно падает на мое плечо. Еще миг — и там же оказываются ее длинные пальчики. От неожиданности я таращу глаза, но она продолжает смеяться.

— А к вам ниточка прицепилась!

Она ловит меня за руку. Ничуть не смущаясь, ласково гладит злосчастный шрам. Повернув обожженную кисть, вкладывает в нее то, что сжимала в пальцах, и закрывает мою ладонь.

— Это ведь не от вашего костюма, правда? Микрофоны настроены. Режиссер объявляет готовность номер один.

— Иду! — кричит она в ответ, заглядывает мне прямо в глаза и снова смеется. — Цеплять на себя женские ниточки с утра пораньше — дурная примета, Хориэ-сан!

И, все еще улыбаясь, возвращается на середину сцены.

Я раскрываю ладонь. И вижу красную нитку.

Начинается съемка. Все идет без сучка без задоринки. Первый ввод рекламы планируется минут через тридцать, но общим ходом передачи дирижирует арт-директор, и мне остается только следить за всем в неподвижный глазок телекамеры.

Проходит полчаса. Дзюнко Кагами появляется в «музыкальном уголке», начинается реклама. После того, что она показала на репетициях, я особо не волнуюсь. Вот и на этот раз все как надо. Сцена с разрезанием клубники отснята безупречно. Арт-директор растопыривает ладонь. Пять секунд до конца. Его пальцы загибаются один за другим. Камера переключается на продукцию фирмы-спонсора. Голос Дзюнко Кагами, уже за кадром, произносит финальную фразу:

— «Рэми-Ю»… Напитки «Одзима». Попробуй! Не пожалеешь…

Вся огромная телестудия застывает, как каменная.

Случилось невероятное. Только что у всех на глазах произошло надругательство над Величайшим Табу Коммерческого Телевещания. Краем глаза я замечаю молодого рекламщика из агентства «Гэндай», замершего в самой нелепой позе. Да и сам я не в силах пошевелиться или издать хоть какой-нибудь звук.

Камеры переключаются на обычную рекламу. Но Дзюнко Кагами продолжает стоять с открытым ртом. «Что-то не так?» — написано у нее на лице. Наконец режиссер обращается к ней, с трудом выдавливая слова:

— Дзюнко-тян… Ты сама поняла, что сказала? Ты сказала «Одзима»… «Одзима», а не «Тайкэй»! Хорошенько подумала — и назвала самого главного конкурента, да?

Губы Дзюнко Кагами кривятся. Рот распахивается еще шире, она закрывает его руками. Видно, как от лица отливает кровь.

Шоу продолжается. Дзюнко Кагами снова в эфире, ведет себя как невменяемая: забывает сюжет, запинается, путает слова. Я смотрю на нее, не говоря ни слова.