Тьма в его глазах

– Мне плевать, нравится тебе это или нет, но я вернулся. И вернулся в свой дом к своей семье. И мне так же плевать…но тебе придётся не просто принять этот факт, но, по крайней мере, выказывать должное, мать твою, уважение собственному отцу! И если ты действительно так хорошо знаешь и помнишь меня, то должен понимать, что я добьюсь этого. Любыми способами.

Молчание, которое оглушает громче любого крика. И, не поворачиваясь и не отвечая, он с абсолютно прямой спиной выходит в ворота поместья».

Скотина! Чтоб ему…жить вечно!

Глава 20

Я продержалась дольше, чем думала, что смогу продержаться. Да и не я это держалась, а жена Максима Воронова. Та самая, которая смогла пять лет прожить без НЕГО и взять в свои руки правление. Она не позволила мне разбиться на осколки прямо сейчас. Она просто не имела права сломаться. И именно она вышла к гостям с ровной спиной и с улыбкой на искусанных губах, покрытых ярко-алой помадой. Вышла с переломанными костями, изрезанным сердцем и с невысохшими кровавыми слезами, которые текли по щекам с изнанки. Никто не должен знать, с какой болью мне дается каждый шаг по зеркальному мраморному полу навстречу той, кто стоит рядом и скоро встретится с моим мужем, не сумевшим её забыть и разлюбить. Соперница, даже не подозревающая, что только что проехалась по мне танком, только благодаря своему существованию, и одержала безоговорочную победу, совершенно ненужную ей самой. Победу, за которую я дралась пятнадцать лет и проиграла. И я не имею никакого права ненавидеть эту женщину. Его бывшую, которая как он думал погибла… и все равно ненавижу. С отчаянной тоской. С надорванной гордостью и невыносимым самообладанием. Мне захотелось, чтобы она и в самом деле умерла. Трижды умерла. Исчезла. Истлела в своем прошлом и сгинула прямо сейчас из этой залы. Потому что мне с ней никогда не сравниться. Никогда не дотянуться до того пьедестала, куда поднимаются мертвые в глазах тех, кто их потерял. Максим любил её. Любил до того, как встретил меня. Он хоронил её тело с еще нерожденным ребенком и носил эту боль с собой. Только об этом мой муж забыл, а её…её он помнил каждый день своей жизни. …Да и что было в этой нашей встрече? Смешно до истерики…Я словно попала в сказку Андерсена и, как та несчастная немая Русалочка, смотрю на своего Зверя, влюбленного в другую женщину, и даже не могу закричать, что это же я… Я, а не она, ЕГО женщина. Я родила ему троих детей. Я умирала ради него, и я вытаскивала его с того света. Я любила его все эти годы, несмотря ни на что, любила так, как любить невозможно. Прощала то, что не прощают. Да и что можно сказать, когда видишь глаза любимого мужчины, наполненные такой острой болью и страданием лишь от взгляда на другую, только от того, как произнес имя на и невольно погладил дрожащими пальцами нежное лицо еще на мониторе ноутбука, как начал дрожать всем своим сильным телом от раздирающих его эмоций. Он дрожит, и я вместе с ним. Потому что в этот момент начала осознавать всю утопичность собственных надежд на то, что смогу опять быть счастлива с ним. На то, что он вернулся ко мне. И только потом узнавать…что это его бывшая о которой он никому и ничего не говорил. Даже мне. Узнавать, что любил ее и она ждала от него ребенка. Он думал, что она погибла…А потом появилась я. Тогда сама еще ребенок.

О, Боже! Как же хочется орать и бить всё вокруг, крошить, ломать, рвать на себе волосы и захлебываться таким воем, от которого у каждого из гостей потекла бы кровь из ушей.

Пусть даже он не смог меня за это время полюбить, не полюбить, нет, я на это не могла даже надеяться именно сейчас…но с каждым днем я отвоевывала частичку его души себе. Я бережно и нежно вымаливала их или жадно отбирала, обрушивая на него всю свою безумную страсть, всю свою одержимость, чтобы получить взамен по капле, по крошке и жадно собирать из этих крох наше новое счастье. Я даже вымостила фундамент и воздвигла стены…только они оказались замком на песке и рассыпались на моих глазах в пепел, раскрошились сквозь пальцы, обжигая невыносимой болью разочарования.

Его реакция на то, что эта женщина жива, была для меня смертельным ударом прямо в сердце, которое зажало в раскаленные клещи и начало рвать на ошметки. Никогда этот Максим не смотрел на меня так, как смотрел на нее. Да, в его взгляде была и страсть, и бешеная похоть, и голод, и даже нежность, но это призраки того, как ТОТ Максим умел на меня смотреть…смотреть, как этот сейчас смотрел на свою Анну. Это сорвалось с его губ, когда синие глаза застыли на мониторе, и он рывком подался вперед.

– Девочка…Аня. Живая? Откуда это у тебя? Где ты это взяла?

– Это жена партнера Андрея. Она когда-то пережила аварию и страдает амнезией.

– Живая…Моя Анна. Живая.

И я пошатнулась от этих слов, раскаленным лезвием, полоснувшим по нервам. Его Анна. А я? Кто я для тебя, Максим? Кем ты считал меня все это время? Что делал рядом со мной? Играл в семью и в эту самую любовь, которой на самом деле и не было…а моей, увы, на двоих не хватило.