Тьма в моей крови

Взревев, Сунг бросился на Дажа. Тогда, еще не зная его, я бы ни за что не поставила на его победу. Поэтому я испугалась. Для девчонки, только перешедшей рубеж восемнадцатилетия и слишком мало знавшей о магии, это было более, чем нормально. Но для той, в чьих жилах текла кровь демонов, это было неприемлемо.

И все равно я нашла в себе силы побороть страх. Чтобы встать и убежать, потому что разборки между бандитами могли стоить мне жизни. Этот Даж заступился за меня, но кто знает, чем бы мне потом пришлось с ним расплачиваться. И уже оказавшись дома, дала себе обещание – больше заниматься магией и найти новое жилье. Поэтому назавтра, придя в библиотеку, уже не тянула ручки к книгам об Отступниках. Я искала учебники, потому что для обучения в школе у меня не хватило бы средств, а сирот никогда не брали бесплатно. Негласное правило, защита от последствий. Не знаешь, кто твои родители – не знаешь, какие беды может принести твоя магия. Поэтому-то никто из сирот и не рвался уехать из города, в котором ему довелось вырасти. Мы знали, что большее, из позволенного нам, это тихая, тяжелая и малооплачиваемая работенка. И год за годом, те, кто были до меня, и те, кто будет после, пытались вырваться из этого круга, уходя туда, где им всегда были рады. Клан Прячущихся мало кого принимал в свои ряды, но давал возможность заработать. По сути, все, кто не вошел в клан торговали своим телом. Девчонки напрямую, точно так же, как и те, кто делал это самостоятельно, но с той разницей, что их жизнь была под охраной. Тридцать лет вместо семнадцати, оно того стоило. А парни… Грабить, убивать, насиловать, делать именно то, что прикажут. Поганить себя ради призрачной надежды на богатство. Этого я не понимала.

Два дня я замирала от страха, по пути домой, а на третий он меня уже ждал.

– Здравствуй, Катарина.

Всего лишь два дня ушло у него на то, чтобы знать все обо мне. Но… он ничего не потребовал от меня за спасение. И теперь, выходя из ворот книгохранилища, я знала, что Даж ждет меня. Ждет только для того, чтобы проводить до дома, до той самой комнатки, покинуть которую я так и не решилась.

Месяц, целый месяц он встречал меня улыбкой. Месяц я не находила слов, чтобы начать разговор. Месяц все мои мысли занимал голубоглазый блондин.

Пока однажды, в очередной раз, проводив меня домой, он не задержался на пороге, сказав то, о чем я могла только мечтать:

– Я люблю тебя, Катарина, люблю с самой первой встречи. Я держался сколько мог, но ты так холодна со мной. И, если ты сейчас скажешь мне уйти, я уйду и никогда больше не потревожу тебя.

Его рука скользнула по моей щеке, большой палец ласково прошел по нижней губе, которую тут же закололи тысячи иголочек незнакомого мне чувства. И я смотрела в эти льдисто-голубые глаза и понимала, что нет, я не смогу жить без него.

И он, так и не дождавшись ответа, все понял сам. Не отрывая гипнотического взгляда от ошеломленной меня, Даж наклонился и поцеловал, мягко, но властно, даже не подозревая, что стал первым.

А мне в ту ночь довелось, наконец, узнать, что такое рай в объятиях любимого.

– Ты не будешь здесь больше жить, Катарина!

Наш споры начинались каждый раз именно с этого. Меня всякий раз что-то останавливало, не могла я согласиться переехать к нему, хоть Даж и был прав – в его доме хватило бы места не только мне, но и… Об этом я запрещала себе думать. Запрещала, потому что теперь точно знала, кем он был. Жестокий убийца. Третий на лестнице власти Прячущихся в Карасе. Он мог пожелать – и целый квартал в городе бы вырезали под чистую, не жалея женщин и детей. А, может, и нет, может быть, он предпочел бы сделать это сам. И я боялась, что, оказавшись там, где у него будет вся власть, я попросту превращусь в его бессловесную игрушку.

Все решил случай. На меня напали. Опять, когда я возвращалась с работы. Даж предупредил, что не сможет меня проводить, но на улицах мне уже давно никто не угрожал, зная, с кем я, и поэтому тревоги не было.

На этот раз их было трое, в масках, чтобы я не запомнила их лиц. Что ж, это значило, что убивать меня не собираются.

Но и я больше не была напуганной девчонкой.

– Рина, я могу поставить на тебя воздушный щит. Хочешь? – а вот Тыр был явно испуган.

– Если подойдут слишком близко.

Это был мой первый бой. Чувство адреналина, когда кровь не то, что кипит, она взрывается огненным фейерверком, и ты забываешь обо всем на свете, наслаждаясь мгновением своей власти над происходящим. Каждое действие, каждый жест – все направлено на достижение цели, и она, эта цель, манит своей близостью.