Тьма ваших душ (СИ)

Держась теперь уже не сколько нити, сколько мха, позволявшего видеть землю под своими лапами и не спотыкаться обо всякие неровности, которых в лесу хватало с лихвой, Катайла вошла под настоящие лесные деревья, чьи иголки и листья сразу же скрыли от её взгляда звёздное небо. Стараясь ступать как можно осторожней, Катайла надвинула капюшон на голову для защиты от ветвей, которые могли бы поранить её мордашку, но идти продолжила. Мох постепенно ушёл в сторону, и Катайле пришлось вернуться к нити, идти по которой стало заметно тяжелее. Теперь же она то и дело спотыкалась об корни, кочки, упавшие ветви, да и вообще дорога была такой ужасной, что Катайла вскоре совсем запыхалась. Её плащ то и дело цеплял какое-нибудь дерево, а путь постоянно преграждали то пни, то рухнувшие стволы, перебираться через которые приходилось очень аккуратно, потому что невозможно было понять, что находиться по ту сторону упавшего дерева. Катайла даже позволила накопленной в копье магии вылиться в виде слабого свечения — энергия из наконечника уходила очень быстро, но что было поделать? Темнота в этом лесу присутствовала даже в магическом плане — потоки энергетики растений, которые и так Катайла воспринимала с трудом, казались слишком слабыми, чтобы хоть как-то помочь драконице в ориентировке, а животной энергии не встречалось. Поэтому можно понять облегчение Катайлы, когда путеводная нить вернулась на моховую дорожку. Воодушевлённая этим, она быстро зашагала вперёд — и очень зря так сделала, потому что внезапно её правая задняя лапа погрузилась в мох. Нет, не просто в мох — она почти без сопротивления ушла в холодную воду! Это произошло так неожиданно, что Катайла не удержала равновесие, оступилась и соскользнула с моховой дорожки. Вторая лапа тоже провалилась под воду, которая в одну секунду оказалась выше пояса провалившейся в ловушку драконицы. «Болото?!» — мелькнула в голове Катайлы пугающая мысль. Она расправила крылья, попробовала ими взмахнуть, но куда там! Размаха не было, а опереться ими никак не получалось. Тогда самочка стиснула зубы и попыталась успокоиться, хотя пахнувшая откуда-то снизу вонь застоявшейся воды подсказала ей, что она и вправду оказалась в болоте. Самоуверенно шагая по путеводной нити и положившись на мох, она даже не поняла, что попала в топкое место. И что же делать? К счастью, Катайла не выпустила копьё. Опомнившись, она взяла его в обе лапы и попробовала потыкать в землю перед собой. Убедившись, что земля не поддаётся, драконица положила на неё копьё и, используя его как опору, стала с трудом выбираться из ловушки. Её лапы и хвост тянуло вниз, но к счастью, крылья Катайлы были свободны, и самочка начала взмахивать ими, в буквальном смысле выталкиваясь из трясины. Медленно, нехотя болото отпустило её: самка дёрнула раз, другой, выдрала свои лапы из омута и последним отчаянным усилием вытащила хвост, после чего обессиленно повалилась на моховую дорожку, тяжело дыша. От её дыхания мох пригибался и вверх летели разноцветные искры.

— Вот вляпалась… — прошептала Катайла, измученно улыбаясь. Теперь, когда она выбралась, вся ситуация показалась ей очень смешной — надо же было умудриться так по-глупому попасть в переплёт!

Сев, Катайла с сожалением посмотрела на свой многострадальный плащ, подсвечивая его копьём. Выглядел он так, как и должен был после погружения в болото. Лапы, кстати, смотрелись не лучше — шерсти не видно под коркой грязи. Расстроенная Катайла гневно фыркнула, злясь то ли на свою неосторожность, то ли на обманчивую природу, встала и продолжила свой путь, на этот раз, правда, используя своё копьё для проверки мохового ковра. Обходя подозрительные места и стараясь находиться как можно ближе к путеводной нити, хотя она как раз и петляла над самым болотом, Катайла внезапно почувствовала под лапами твёрдую землю. Обрадованная этим, самка зашагала быстрее. На её счастье, вскоре она уже смогла подойти к нити — болото кончилось, и снова потянулся лес. Взглянув на небо, Катайла подумала, не взлететь бы ей, но решила, что таким образом она упустит нить, а потому придётся идти дальше. Её сверхчувствительное восприятие тоже имело свои ограничения, а после всего пережитого потерять след было бы вдвойне обиднее.