То, что меня держит

Ощутив на себе чей– то взгляд, она обернулась. На диване сидел одноухий дымчатый кот – и откуда только взялся? Сверля гостью желтыми глазами, он нервно ударил хвостом и молча спросил:

– Ты еще кто такая?

Присев перед ним на корточки, Соня осторожно протянула руку вверх ладонью и ответила:

– Я буду тут жить. Меня зовут Соня. А тебя как?

Кот не шевельнулся – лишь задвигал носом, втягивая запах незнакомого человека.

Соня потянулась его погладить – он отпрянул грациозным движением, дав понять, что такого панибратства не потерпит.

– Ты прав, я тороплю события, – рассмеялась Соня, вовсе не обидевшись. – Вот куплю сосисок или ветчины, и тогда мы с тобой познакомимся как полагается.

Убедившись, что безопасное расстояние между ними снова восстановилось, кот задрал ногу свечой и невозмутимо начал расчесывать языком свою серую шерсть.

Вошла Катя, неся в руках стопку постельного белья и одеяло. Увидев кота, она прикрикнула на него:

– Валет! А ну иди отсюда! – и смущенно повернулась к постоялице: – Я закрою его в своей комнате. Он не будет тебе мешать.

– Вот еще! – махнула рукой Соня. – Пусть ходит, где хочет. Я люблю животных. Всегда мечтала завести кошку или собаку. Но мама не разрешала держать даже хомяка. А я, помню, когда училась в школе, собирала в столовке в пакетик недоеденные одноклассниками котлеты и потом раздавала их окрестным бродячим псам. Те за мной табуном бегали.

Катя положила свою ношу на диван, взяла кота на руки и прижала к себе.

– А я Валета нашла в сугробе – совсем кроху – и домой притащила. Он нагадил папке в тапок, и папка велел его выбросить. Я сказала, что так и сделала, а сама прятала Валета в шкафу в коробке целую неделю. Думала, хоть до весны его продержу в тепле. Тайком ему молоко с кухни таскала. А потом папка его нашел, отрезал ему ухо и выкинул в форточку. Сказал, что если еще раз этого задохлика в дом принесу, он отрежет ему голову. А потом… – она сглотнула и резко сменила тему: – Ну ладно, устраивайся, а я пока пойду пельмени сварю. Будешь? А то у меня больше ничего нет.

Что– то горячее шевельнулось у Сони в груди. Стало жаль и девчонку, и ее кота, захотелось узнать, что стоит за недорассказанной историей, хотя, конечно, это не ее дело.

– Подожди! – Она вынула из сумки пару тысячерублевок. – А давай устроим праздничный ужин? Можно тебя попросить купить чего– нибудь вкусненького? На твое усмотрение. И Валету захвати угощение для его кошачьей души. А я пока искупаюсь.

– Класс! – обрадовалась Катя. – А что празднуем?

– Наше знакомство, – улыбнулась Соня.

– Ну, тогда я сначала в магазин, а потом займусь пельменями. Кстати, тебе повезло – только вчера дали горячую воду, а то ее почти месяц не было.

– Я вообще везучая, – заставила себя рассмеяться Соня и отвернулась к окну, чтобы скрыть горький излом губ.

В обрамлении простеньких штор виднелся непривычный пейзаж: поросшие лесом живописные горы, а на их фоне – те же уродливые, коптящие небо заводские трубы.

Ванная комната, разумеется, тоже оказалась довольно облезлой: кафель на стене потрескался, эмаль чугунной ванны кое– где сколота, а дверь с внешней стороны покрыта глубокими царапинами и зарубками. Но зато из крана, действительно, текла горячая вода, и даже имелся душ. Ну что еще нужно для счастья человеку, который проехал чуть ли не через всю страну на поезде, где освежиться можно только в крошечной металлической раковине?

Распаренная и довольная, Соня натянула чистую одежду и вышла из ванной. Запах пельменей, витающий по квартире, вызвал голодное урчание в животе, ноги сами направились на кухню.

Катя уже заканчивала нарезать щедрыми ломтями вареную колбасу, сыр и батон. На подоконнике лежали пакеты с печеньем и конфетами, на холодильнике стоял торт. В стороне, на полу, Валет деликатно, без суеты, жевал кусок местной «докторской».

Увидев вошедшую Соню, Катя обвела широким жестом купленную простецкую еду.

– Кр– р– расота! Живём!

В неловком молчании наевшись пельменей и бутербродов, за чаем хозяйка и гостья, наконец, разговорились. Катя, закусывая торт печеньем, пообещала:

– А с баб Дусей я тебя обязательно помирю. Она непременно тебя приветит, только подожди немного – пусть успокоится. Ее уже как– то раз обманули: пришли, назвались из собеса, обменяли на какие– то бумажки деньги, что на похороны копились, так она теперь никому не доверяет. У меня так на участке еще троих обобрали, гады.

– Так ты не только за Евдокией Васильевной ухаживаешь?

– У меня кроме твоей прабабки еще восемь человек – и за всеми надо приглядеть.

– И как тебе эта работа, нравится?