То время с тобой

Всё меняется почти мгновенно, в тот момент, когда я уже ничего не жду. Он сжимает меня в кольце своих рук и страстно целует, толкая к машине. Умело дразнит: сперва касается моих губ нежно, но тут же срывается, беспощадно прихватывая зубами. Ласкает языком, углубляя наш поцелуй.

Обхватывает моё пылающее лицо ладонями, отклоняется и мучительно долго смотрит мне в глаза. Я робко обнимаю его за шею, провожу по волосам на затылке и вижу, что ему это нравится.

Вечерний город словно совсем затих, и я ничего не слышу кроме оглушающего стука собственного сердца.

Он снова наклоняется ко мне, целует: нетерпеливо, горячо. Руки скользят по моему телу, и мы вздрагиваем, когда его ладонь касается кожи на моём бедре.

Наши тела так близко, что это дурманит. Мы оба тяжело дышим, но не можем оторваться друг от друга ни на секунду.

Я судорожно хватаю воздух, чтобы снова поймать его дерзкий поцелуй и резко выдыхаю, когда он неожиданно переключается на мою шею: мучает нежную кожу, слегка прикусывая и тут же лаская. Медленно повторяет всё это заново, и я слышу свой тихий стон будто со стороны.

Мне так приятно, что я растворяюсь в собственных ощущениях: острых, будоражащих и совершенно мне незнакомых.

В машине настойчиво вибрирует телефон. Снова и снова. А потом раздаётся долгий гудок автомобильного сигнала. Какого…

Мы одновременно поворачиваемся в сторону шума, и… вся прелесть момента мгновенно улетучивается.

Клянусь, даже отсюда со своим минусовым зрением я вижу гневный взгляд своей матери. Её машина припаркована через дорогу чуть впереди. Вот же засада. Ну почему в последнее время я так часто попадаю в подобные ситуации? Элис выходит из машины и кричит мне:

— Мелроуз, садись в машину. Немедленно!

Я поправляю платье, обхожу додж и достаю сумочку с пассажирского сиденья. Картер недовольно наблюдает за мной.

— Я тебя отвезу, Роуз, — говорит он, открывая водительскую дверь.

— Не надо. Будет лучше, если я поеду с ней.

Знаю, он обидится, но в данный момент не стоит накалять обстановку. Хватит того, что она всё видела. Кошмар.

— Живее, Мелроуз, — подгоняет меня мать. И я не хочу испытывать её терпение. Спешу перейти дорогу и сажусь в хонду.

Мы едем по Кенсингтон Авеню, и я даже боюсь предполагать, что творится в её голове. Губы сжаты в тонкую линию, а выражение лица не предвещает ничего хорошего.

— Какую часть из того, что я тебе сказала по поводу этого парня ты не поняла?

Ну вот пожалуйста, началось.

— Мы были в парке Вентура, — отвечаю я. — Что такого?

— Мелроуз, ты ни словом не обмолвилась о том, что собираешься куда-то идти, да ещё и с НИМ! — возмущается мать.

— Папа знает, где я была и с кем…

— Ах папа…

Я слышу ту самую презрительную интонацию в голосе.

— А папа знает, что его дочь позволяет себе?

Этот момент я ждала с ужасом. Моё лицо моментально начинает гореть от смущения и стыда. Я прекрасно понимаю, что она имеет ввиду.

— Значит вот как мы тебя воспитали?

— Мама, пожалуйста, не надо.

— Ты ведёшь себя так, словно ты не моя дочь!

Это больно слышать, но я молчу в ответ. Мы тормозим, ожидая зелёный.

— Поражаюсь тебе просто… Стоишь у дороги как какая-нибудь…

Её колкое сравнение тонет в звуках громыхающей музыки. Я замечаю додж Картера. Он останавливается рядом с хондой матери. Тонированные стёкла опущены. На всю катушку играет песня Eminema “Venom“.

На пассажирском сиденье медведь, и он пристёгнут! Я закусываю губу, пытаясь не засмеяться, потому что медведь медленно поворачивает голову и смотрит на мать.

Меняется сигнал светофора, додж срывается с места и уносится далеко вперёд.

— Ты и ОН — это мой кошмарный сон Мелроуз, — заявляет она. — Месяц из дома не выйдешь!

— Господи, это просто несчастные аттракционы! Мы ели мороженое, он стрелял в тире, только и всего! За что ты меня наказываешь! — поражаюсь я. Устала от того, что она не спрашивает меня о том, чего я хочу.

Оставшееся время мы едем молча, и я тихонько проглатываю слёзы негодования и обиды.

Картер сидит на ступеньках вместе с моим медведем. Я вылезаю из хонды и иду по направлению к дому. Забираю медведя и коротко прощаюсь с парнем. Он замечает выражение моего лица и хмурится. Я захлопываю дверь как раз в тот момент, когда он просит мою мать задержаться на пару минут. Не стоит этого делать… Ни к чему хорошему эта идея не приведёт.

Знаю, что подслушивать — низко, но ничего не могу с собой поделать. Прислоняюсь к двери и до меня доносятся обрывки их разговора.

— Мы с Роуз теперь вместе, и Вам придётся принять это, — голос Картера твёрд и спокоен.

— У моей дочери нет на это времени, — отвечает мать. — Найди себе другую игрушку.

— Вы точно сейчас о своей дочери говорите? — громко спрашивает он.

— Прояви хоть немного понимания, и если действительно желаешь Мелроуз добра — не морочь ей голову! У неё серьезные соревнования в будущем году, а тебе плевать.

— Вы так считаете?

Он начинает перечислять мои победы и поражения, а я стою с открытым ртом, осознавая, что он просто не может всего этого знать. Откуда?

— Мне не всё равно…

— Я против ваших отношений, и она это знает.