Точка бифуркации

— Леночка, спасибо за защиту, но страшны не мои мучения, что я значу для жизни вселенной?! Страшно, что пятно тьмы, — это проход нечистому в наше пространство, это разрушение и смерть для окружающего мира. Я не знаю, почему и каким образом это пятно удерживается в моей ауре и не увеличивается, но от него нужно избавляться.

— И как же ты собираешься это делать?

— Не могу сказать, батюшка Ювеналий, прости.

— Ладно, не говори, я за тебя помолюсь. Ты мне вот что скажи, как там во вселенной, в бога веруют?

— А как же, обязательно.

— И молитвы творят?

— Да, бывает.

— Грешат?

— Да, не без этого.

— Странно, ты же говорил, что они о боге знают, зачем же грешат, коли знают?!

— Гордыня, батюшка, плюс могущество великое, оттого и пренебрежение к всевышнему рождается.

— Понятно, искушение всегда было и будет, на то нам покаяние и дается. Георг, ну, а Христа, господа нашего, во вселенной знают?

— Нет, батюшка, пока не знают.

— Да, как же так?!

— Батюшка Ювеналий, — вмешалась Елена, — но ведь и бога единого только евреи в начале познали. Надо просто рассказать всем о жертве Иисусовой.

— Это правильно. — Ювеналий пристально посмотрел в глаза Проквусту. — Сын мой, Георг, обещай мне, что истину о Христе проповедовать будешь! Тогда молиться за тебя буду непрестанно.

Проквуст растерялся, он никак не рассматривал себя в роли проповедника. Он кивнул священнику и попросил отправить его спать. Ювеналий отвел его в небольшую гостевую комнатку и, погрозив пальцем, предупредил:

— Смотри, в моем доме блуда не потерплю!

А Георг и не помышлял об этом. Последний разговор лег вдруг на него такой тяжестью, что, казалось, стало трудно дышать. Он почувствовал, что коротким кивком согласия с простыми словами земного священника взвалил на себя неподъемную ношу, отказаться от которой, было невозможно, а нести предстояло до конца дней своих. Что я наделал, вопрошал себя Проквуст, как смел я, согласится, не будучи сам до конца уверен?! Он верил в господа единого, но так и не нашел окончательный ответ о Христе. Кто он, миф, ставший явью, или человек, ставший мифом? Проповедуя о нем, надо нести веру свою, а было ли ее у него в достатке?!

В дверь тихо постучали.

— Да. — Облегченно откликнулся Георг.

Дверь отворилась и в комнату впорхнула его Леночка, а за нею в проеме возник силуэт Ювеналия. Девушка присела на кровать и обняла Проквуста.

— Милый! Батюшка нас готов повенчать!

Георг сел на кровати и схватив руки любимой, принялся их целовать.

— Это правда?, — Спросил он у Ювеналия.

— Да разве ей откажешь!, — Проворчал старик. — Вцепилась в меня крепче волкодава. Я ей говорю, не могу без родительского благословения, а она и слышать ничего не хочет. Вот, пришли к тебе сказать, что завтра в Свято-Троицкий храм в Тюри едем, я договорюсь о таинстве, если бог поможет. Так что скажешь, жених?

— Я счастлив, батюшка, лишь корю себя, что не сам попросил о том!

— Ну, что ж, благодари свою суженную.

Георг и Елена слились в долгом поцелуе.

— Ну, все, хватит, спать пора. — Ювеналий шагнул и, взяв девушку за руку, оторвал ее от Проквуста. — Молите господа, чтобы завтра вас навеки соединил, если души врозь жить не могут.

Дверь закрылась. Проквуст вновь остался наедине со своими мыслями, но теперь они были легки, воздушны, и прежняя тяжесть не казалась больше обузой, напротив, он внутренне отбросил всякие сомнения, жертва Иисуса в любом случае достойна вселенского признания. Даром что ли вокруг Земли столько цивилизаций крутится? Они ищут здесь то, не зная что, вот он им и подскажет, где возможно прячется истина, лишь бы господь его от черной скверны избавил.

Сон наваливался с неимоверной скоростью. На самой грани сознания Георг успел крикнуть в темноту под веками: «Верес!», и тут же увидел себя лежащим на зеленой поляне, окруженной березами. Он зажмурился от яркости разлитого вокруг солнечного света, который легко проникал сквозь него, грея и наполняя энергией.

— Эй, поосторожнее!, — Раздалось за спиной.

Проквуст обернулся, сзади на деревянной резной скамье восседал господин Смит собственной персоной со своей неизменной тростью.

— Да, это я, друг мой, ты же звал меня?

— Звал.

— Я пришел, а ты с бешенным усердием принялся вкушать от моего изобилия. — Дух красноречиво обвел вокруг тростью.

— Извините, Джон, машинально получилось.

— На здоровье. — Дух махнул тростью, перед ним возникла еще одна скамья. — Садись, Георг, поговорим. Кстати, зови меня, Смит, это мое истинное имя.

— Хорошо, Смит. — Проквуст сорвал травинку, растер ее пальцами, понюхал. Потом поднялся и уселся перед Духом.

— Пахнет?

— Ага! Чудесно пахнет, зеленой свежестью и солнечным ветром.

— Ну, ты просто поэт! Впрочем, не будем отвлекаться, расскажи о последних событиях. Я ведь в гостиницу даже не заходил, до того темные в ней наследили.

— А с Сергеем все в порядке?

— С охранником? Все нормально, если не считать, что он теперь нашпигован.

— Понятно. Жаль, хороший был парень.

— Не расстраивайся, он им и остался, они же тебя ищут, им он не нужен.