Точка бифуркации

- Не совсем. В Америке он снова устроился в головную компанию Томаса Эдисона и проработал у них больше года, снискав себе некоторую известность. Но и там прижиться не смог – Эдисон, видишь ли, посулил ему премию в полсотни тысяч баксов за усовершенствование электрических машин постоянного тока. Наш гость справился с заданием блестяще, представив две дюжины проектов и изобретений. Но когда зашёл разговор об обещанной премии, история повторилась: Эдисон платить отказался, заявив что «новый сотрудник - иммигрант с диких Балкан и плохо понимает американский юмор». Сербы народ гордый и обидчивый, так что наш новый друг просто хлопнул дверью, на этот раз – окончательно…

Мы шли по направлению к Вильгельмплац, не особенно торопясь. До встречи оставалось ещё полчаса, и я с любопытством озирался по сторонам, стараясь запечатлеть в памяти картины очередной (кажется, уже четвёртой?) европейской столицы, куда занесла меня нелёгкая – и, в особенности, пёстрые образы её жителей. Вот евреи-хасиды в черных шляпах, с бородами и пейсами сбились в кучку возле крыльца – к гадалке не ходи, в здании располагается синагога. Вот катится, грохоча железными шинами по брусчатке, карета с германским принцем крови в сопровождении эскорта чёрных прусских гусар в лохматых меховых шапках, украшенных витыми серебряными шнурами. Остальные экипажи предупредительно уступают ей дорогу, а полицейские в касках-пикельхаубах берут под козырёк, вытягиваясь во фрунт. А вот шумная компания молодых людей вывалилась на тротуар из дверей пивной - все в смешных шапочках, на боку – короткие рапиры. Всё ясно – гуляет какая-нибудь студенческая корпорация…

- А с Вестингаузом он тоже поссорился? – спросил я.

- Нет. – отец помотал головой. – После разрыва с Эдисоном он основал в Нью-Йорке собственную лабораторию и занялся вопросами электрического освещения, разработав очень удачный проект дуговой лампы. Но и здесь вышло не слава богу: не сумел договориться с инвесторами, пытавшимися всучить за приобретённые патенты не деньги, а акции своей компании, послал их подальше. В ответ те принялись его травить, и дело едва не дошло до суда. Что до Джорджа Вестингауза, то он выкупил у нашего нового друга четыре десятка патентов и зазывал консультантом на свой завод, но безуспешно…

Дверь, высокая, с зеркальными стёклами в вычурных бронзовых переплётах, распахнулась. Швейцар, к которому обратился отец, подозвал рассыльного – «вас ожидают, герр Семёнофф, благоволите пройти, вас проводят…» - и мы направились к расположенному на первом этаже ресторану.

- Ты с ним полегче. - шепнул отец, когда Яша поднялся навстречу нам из-за стола. - Никола Тесла – человек непростой, характер у него мягко говоря, вздорный. Ляпнешь что-нибудь ваше военно-морское – и только мы его и видели! А дядя Юля заявил, чтобы мы не вздумали без него возвращаться в Петербург, да и барон не одобрит провала миссии. Очень уж он им, понимаешь, занадобился…

Опасения отца были не напрасны. Как Яша (а до него дядя Юля в переписке) не обрабатывали Теслу, он не оставил своих сомнений, и на встречу с нами согласился больше из вежливости. Берлин был ему по пути – из Парижа изобретатель собирался отправиться в Вену, а дальше на Балканы, домой, навестить мать и сестру, проживавших в Хорватии, в городке Госпич. Берлин был ему по пути, и он поддался Яшиным уговорам «встретиться с очень интересными господами».