Точка Лагранжа

— Не волнуйтесь, — Анненков преодолел последний пролет лестницы, подошел к двери и подергал тяжелое бронзовое кольцо. — Далеко он подстреленный не уйдет. А дверь мы сейчас откроем…

Он отошел на несколько шагов, поднял «Потапы-ча» и трижды выстрелил туда, где должен был находиться засов. Из двери полетели щепы.

— Эй, ворюга! — крикнул капитан. — Сдавайся лучше по-хорошему…

— Крепкая дверь, — заметил Гутьеррес, остановившийся на площадке перед последним пролетом. — Я бы на вашем месте не пожалел патронов…

Анненков выстрелил в четвертый раз.

Он не успел понять, что произошло.

Дверь сорвало с петель и швырнуло прямо на него. Под кирпичным сводом подвала бушевало белое пламя. Оглохшего от грохота капитана отбросило назад, и он крепко приложился затылком о каменную ступеньку.

Как ни высоко ценил Анненков боевые качества своего «маузера», представить, что все это натворил один-единственный выстрел, было выше его сил.

Впереди что-то тяжело ухнуло, и огромный пласт кирпича и известки обрушился с потолка погреба, погасив огонь. В лицо капитану ударил порыв горячего ветра.

Гутьеррес, пошатываясь, спустился с лестницы, прошел мимо Анненкова и приблизился к завалу.

Капитан попытался подняться, цепляясь за стену. Кто-то подхватил его сзади под локти и рывком поставил на ноги. Анненков обернулся и увидел Стеллецко-го. Губы Ника смешно и беззвучно шевелились.

— Не слышу ни черта! — крикнул капитан. — Контузило меня, понимаешь?

От крика в ушах у него словно бы лопнул пузырь.

— Нет, не контузило, — добавил он уже тише. — Просто оглох, когда в лоб дверью получил…

Анненков и Стеллецкий подошли к полуобвалившейся арке, за которой когда-то располагался винный погреб. Гутьеррес, опустившись на корточки перед завалом, рылся в кирпичных осколках.

— Как обидно, господа! — бормотал он себе под нос. — Кто бы мог подумать, что негодяй решит уйти с таким шумом!

— Смотрите, — сказал Стеллецкий, вытаскивая из-под завала обгоревший кусок пончо. — Похоже, это все, что осталось от нашего друга — Однорукого…

— Откуда он вообще появился? — спросил Анненков, вглядываясь во тьму взорванного погреба. — Неужели все-таки вернулся к Лауре?

— Именно! — Ник потряс закопченной тряпкой. — Мы едва его не схватили, но он, каналья, верткий, как угорь! Жаль, что тайна кристалла умерла вместе с ним…

— А вот и нет! — в голосе Гутьерреса звенело торжество. — Справедливость торжествует, друзья мои! Смотрите!

Майор поднялся с колен, держа в руках какой-то темный предмет. При ближайшем рассмотрении это оказался мешок из грубой ткани, прожженный в нескольких местах. Сквозь обугленные прорехи виднелось что-то большое и блестящее.

— Вот оно! — Гутьеррес двумя движениями разорвал мешок и извлек на свет его содержимое. — Сокровище дома де Легисамо!

В его ладони покоился крупный розоватый кристалл, формой напоминавший сердце.

16

— Нехорошо, очень нехорошо с вашей стороны, сеньор Гутьеррес! — с притворной строгостью заявила Миранда, протягивая майору бокал шампанского. — Лишать нас своего общества сразу же после столь блистательного подвига! Неужели вы не можете задержаться в «Холодной горе» еще на пару дней? Майор галантно поклонился красавице.

— Сожалею, сеньорита, но я человек военный. Геодезическая съемка района должна быть проведена в срок, установленный Генеральным штабом. Я покину поместье на рассвете. Впрочем, пребывание здесь было столь пленительно, что я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством через несколько месяцев — если, конечно, вы по-прежнему захотите меня видеть.

— О чем разговор, дорогой Хорхе! — дон Луис дружески приобнял майора за плечи. — Вы всегда будете самым желанным гостем этого дома, клянусь! Мы так вам обязаны… я, моя жена и моя кузина… Хорхе, теперь вы для нас больше, чем друг, — вы член семьи!

У Гутьерреса заблестели глаза.

— Это великая честь для меня, сеньор! Я никогда не забуду ваших слов…

Он поднял бокал с шампанским, отсалютовал им собравшимся в гостиной и сделал большой глоток. Все зааплодировали.

— Дорогой майор, — смущаясь, проговорила Лаура, — скажите, а как вам удалось найти El Corazon? Конечно, вы уже рассказывали эту историю, но я тогда лежала без чувств и все пропустила…

Девушка была еще очень бледна, вокруг глаз ее темнели круги. Впрочем, Анненков находил, что некоторая трагичность в облике в сочетании с простым черным платьем ей даже к лицу.

— Ну, рассказывать, собственно, нечего, сеньорита. Пока вы лежали без чувств, негодяй Однорукий проник в вашу спальню.

— Дева Мария! — ахнула Лаура. — Но зачем?..

— Милая, — нравоучительным тоном заметила Миранда, — есть вопросы, которые лучше не задавать. Особенно мужчинам.

— Думаю, этого мы уже никогда не узнаем, — ни мало не смутившись, ответил Гутьеррес. — Возможно, нужно было посмотреть, что он станет делать… но я не хотел рисковать вашей жизнью. Я забыл сказать, что стерег ваш покой, спрятавшись за балдахином. Когда Однорукий подошел и склонился над вами, я выскочил из укрытия и схватил его поперек туловища.

— Вы такой смелый! — прошептала Лаура. — Он же мог вас убить!..

Гутьеррес недовольно поморщился.