Точка отправления

Наташа перевела взгляд на улыбчивое лицо парня. В его внешности гармонично сочетались наивная улыбка и чертики пляшущие в лучисты карих глазах. Он смотрел в ответ. Его зрачки еле заметно двигались — блуждали по ее лицу, как будто он пытался запомнить до мельчайших деталей ее круглое открытое лицо. Девушка скользнула по нему взглядом. С виду обыкновенный парень, но его положение в обществе выдавали часы First Cuda, где циферблат и корпус был украшен бриллиантами, а ремешок имитировал кожу ската и кожаные ботинки, тоже купленные явно не на распродаже. Богатеи отталкивали девушку и еще поэтому, она не стремилась с ним заводить разговор. Но Рома…Наташа сама не понимала как получилось, что с ним болтает уже две остановки.

— Давай я сама запишу.

В метро было много народу. Над ними горой стоял полный мужчина ростом под два метра. Его пухлые губы то и дело расплывались в ехидной усмешке, а глаза превращались в узкие щелочки. Круглое лицо как будто выражало: "Эх, молодежь".

Наташа снова посмотрела в окно, и в отражении заметили, что губы женщины что-то шепчут.

"Неужели она молиться?" — невольно подумала Наташа, не понимая, почему эта женщина ее так настораживает. От нее веет опасностью. С виду обычная приезжая: цветастый платок на голове, темный пуховик, длинная зеленая юбка. Что же с ней не то? И тут Наташа увидела как пальцы женщины что-то отсчитывают. Четыре…три… И все кусочки происходящего тут же сложились в одно.

Наташа часто смотрела новости и искренне сочувствовала жертвам террористов, но никогда не подозревала, что когда-нибудь окажется на их месте. И ее имя окажется в списке потерпевших.

Наташа резко обернулась и поглядела в глаза женщине. В них не было ни ужаса, ни отчаянья, а только смирение…и покорность происходящему. Смотря перед собой, она понимала, что совершит что-то непоправимое, но это ее долг. Смысл жизни у всех разный, у кого-то деньги, у кого-то дети, а кто-то живет возмездием. Никто не заметил, как женщина потянулась в карман куртки. Никто кроме Наташи.

Поезд уже стал останавливаться у станции Чистые пруды. Наташа видела перрон, людей, которые спешат на работу, студентов жавшихся к двери. Захотелось закричать, чтобы как-то предупредить, но от панического страха во рту пересохло, и язык стал неподъемный. Тогда замахать руками, сделать хоть что-то, но ужас происходящего парализовал ее.

Время стало идти по-иному, девушка видела все как в замедленной съемке. Глубоко дыша она ждала, когда женщина закончит свой счет. И тут ее глаза встретились с улыбчивым взглядом Ромы.

…Два…Один…

Единственное, что пришло в голову, это закрыть собой парня, который стоял у других перил. Тогда она ни о чем не думала. Просто, не могла ничего не сделать. В следующую секунду Наташа почувствовала сильную волну воздуха, сбившую с ног и резкий запах гари. До нее доносились стоны и истошные крики, но они были неестественно далеко. Сама она почувствовала ужасную боль в боку, но не сразу. Боль постепенно разливалась по всему телу. Дыхание сбилось и глаза под тяжестью век закрылись. Теперь Наташа не понимала, что кричит вместе с другими пассажирами. И крик помогает уменьшить боль. Переключить мозг на что-то другое. Сильная боль в спине и правом боку не давала двигаться. От крика во рту пересохло и гудела голова. С трудом открыв глаза, она увидела все как в дымке: раскореженные двери, лежащих люди, и среди всего этого хаоса ромашки…

"Что? Какие ромашки?" — пронеслось в голове. Это было последнее о чем подумала Наташа. Хоровод из звездочек закружился перед глазами, а потом наступила темнота. Она потеряла сознание.

Сотрудники МЧС уже спускались вниз. Ужасная картина была видна со ступеней эскалатора. Десятки убитых, не говоря уже о раненых. МЧСники стали осматривать потерпевших на станции, а несколько ребят зашли в вагон, где десять минут назад взорвала себя смертница.

— О, мать моя, — один из ребят отвернулся. Он еще ни разу такого не видел.

У самой двери было месиво, в котором смутно определялись очертания человеческих тел.

— Эй, тут живой.

— И девчонка вроде бы тоже, — сказал второй. Он нащупал руку и, к великому своему удивлению, обнаружил пульс. Слабый, нитевидный, но это означает, что есть надежда, — Серег! Давай сюда носилки!

Когда Наташа очнулась, то ни запаха гари, ни крови не было. Напротив свежий чистый воздух. Ей стало страшно и, еще некоторое время, она лежала с закрытыми глазами, притаив дыхание. Но долго так лежать не могла, слишком сильно ее мучил вопрос: где она? И почему больше не чувствует боли? Открыв глаза, Наташа часто заморгала от яркого солнца. Когда глаза привыкли, то первое что увидела — голубое небо и ромашки, те самые, которые ей мерещились в метро. Их большие головки упирались в плечо, в спину и источали приятный аромат. Хотя по мимо полевых цветов чувствовался легкий аромат корицы и мускуса, который совсем сбивал с толку. Оглядываясь, она пыталась понять: где же очутилась. А главное как? Ведь минуту назад еще была в метро, ехала на встречу к подруге, познакомилась с одним пареньком…Поезд подходил к "Чистым прудам"…