Точка отсчета

Ребекка проверила лифт, из которого вышел Энрико, но он шел только наверх. Что ж, это облегчало принятие решения. Она пересекла помещение, подходя к лифту на другой стороне, и нажала кнопку вызова. Раздался скрип, потом рывок — подъемник пришел в движение, где-то внутри шахты лифта раздавался характерный звук приближающейся кабины. Ребекка прислонилась к двери, в нетерпении ожидая приезда. Она слишком устала для того, чтобы перестать двигаться, она боялась, что если остановится сейчас, то не сделает уже и шага.

Большой осколок щебня скатился с вершины груды и ударился о бетонный пол неподалеку от того места, где она стояла. Он разбился на несколько кусков. За ним свалился еще один, и еще. А потом куча щебня поехала вниз, словно маленькая лавина, плитки камня валились, останавливаясь на новом месте, и над кучей щебня взвилось небольшое облако пыли. Ребекка шагнула назад от двери лифта и, нервничая, уставилась на эту груду.

Хрусть. Хрусть. Хрусть.

Звук походил на тяжелые шаги, и доносился откуда-то из этой горы обломков. Камни снова полетели вниз, разбиваясь о пол.

- Энрико? - спросила она с надеждой в голосе, прозвучавшем очень тихо в воздухе, заполненном пылью.

Хрусть. Хрусть.

Ребекка снова нажала на кнопку вызова. Судя по звуку, лифт был уже близко, но и она уже видела, что там, в тени, что-то движется. Что-то большое. И оно идет к ней.

* * *

Билли уцепился за сломанные проржавевшие остатки опорной колонны, мимо него, завихряясь, неслись волны темной воды, ослабляя хватку онемевших пальцев. Он намертво вцепился в прутья, и, почти теряя сознание, пытался прийти в себя, пытался понять, как выбраться отсюда. Но тьма окутывала, и он почти не мог думать. Билли вспомнил обезьяну...

"... она сказала, это павиан... ”

... напавшую на него, грязные когти, скользнувшие по плечам, вспомнил, как ударился о перила; больно. Вспомнил всплеск грязной воды, ее жирный, кислый вкус и запах, вспомнил, как его захлестнуло, а Ребекка кричала, звала его; течение несло его прочь, и ее голос затих, оставшись вдали. Он вспомнил булькающий вопль запаниковавшего животного, отпустившего его, а потом он оказался под водой... и внезапно появился этот кусок камня, а вместе с ним — боль, разрывающая виски, и... и он оказался здесь. Где-то здесь.

Ему было больно, голова кружилась, он чувствовал себя потерянным. Справа от него вода собиралась и с ревом уносилась дальше через гигантскую трубу, ведущую в темноту, и эта труба была такой большой, что в нее с легкостью засосало бы пару таких, как он. Слева от него, буквально в десяти метрах, виднелось что-то вроде мостика, подвешенного над бурлящей водой, но для него эти десять метров были подобны десяти километрам. Течение казалось слишком быстрым, слишком непредсказуемым, а он не был блестящим пловцом даже на пике формы.

Билли держался. Он знал, что не должен разжимать пальцы, и сейчас он мог сделать только это.

Глава 13

Существо, вылезавшее из-под обломков, не было похоже ни на что, виденное Ребеккой до этого. Оно встало рядом с вершиной горы мусора и подняло руки, словно потягиваясь, что позволило девушке рассмотреть его. Во рту у Ребекки пересохло, а ладони вспотели. Внезапно ей отчаянно захотелось в уборную.

Этот новый монстр был человекообразным. Да что уж там, он был почти что человеком: у него даже имелось лицо, только вот у людей не бывает такой бледной, такой безволосой кожи и почти светящегося белого тела. У людей не бывает когтей длиной в руку взрослого человека, изогнутых и сияющих, словно стальные ножи, причем когти на правой руке были длиннее, чем на левой. Вены, раздутые до толщины канатов, просвечивали сквозь кожу; а над огромными плечами, пересекая массивную грудь, выпирали массивы красно-белой ткани. На огромном трехметровом теле то там, то тут встречались проплешины кроваво-красных язв, а большой кусок нижней части лица был оторван — монстр будто усмехался, обнажая кровоточащую улыбку из костей и плоти. И сейчас это лицо повернулось к ней, а чудовище клацало когтями, словно расценивая первое впечатление от их встречи.

Монстр глянул вниз, туда, где стояла Ребекка, и ей показалось, что его улыбка стала чуть шире. Она слышала, как он дышит: жестко, резко, и видела, как его странное, пульсирующее сердце бьется, качая кровь, будучи при этом лишь частично укрытым грудной клеткой.

Ребекка даже не поняла, когда успела взять дробовик в руки, но тут же выстрелила. Выстрел попал в грудь монстру, и по его телу заструились черные, быстрые ручейки крови; он откинул свою огромную, лысую голову назад и закричал так громко, будто наступил Армагеддон или конец вообще всего. В этом крике было больше ярости и злобы, чем боли, и она внезапно поняла: больше ей не удастся выжить.