Точка возврата

– Есть много способов сделать наш народ свободным, – заговорил едва слышно Зелмах. – Эта страна обречена. Надо только помочь ей самой себя уничтожить. Русские вырождаются. Скоро у них некому будет воевать. Посмотри, сколько алкашей и наркоманов. У них умирает больше, чем рождается! Дети не почитают родителей! Такой народ не имеет право распоряжаться нами. Их удел быть рабами. У нас была война, но где ты видел в Чечне беспризорных детей? А здесь их миллионы. При этом почти у всех есть родственники. Им нет до них дела. Они плодятся только ради детских пособий, чтобы пропивать их. А сколько бродяг? Олигархи тоже не хотят сильной России. Тогда им будет тяжело грабить свой собственный народ. Я знаю много людей, которые имеют здесь большой бизнес. Они платят своим рабочим зарплату в два раза меньше, чем стоит бутылка вина, которое подают им за стол каждый день за обедом. А их телевидение? Ни один правоверный мусульманин не будет смотреть эту грязь.

– Что ты хочешь этим сказать? – продолжая разыгрывать из себя простачка, спросил Джин.

– Ты знаешь, что случилось в Косове? – вопросом на вопрос ответил Зелмах и с интересом посмотрел на Джина.

Вахид догадался, что он принял его за обыкновенного малообразованного чеченца, который отчаялся воевать и бросился искать лучшей жизни.

– Слышал, – уклончиво ответил он. – Албанцы там.

– Чем они лучше чеченцев? – Неожиданно в глазах Зелмаха вспыхнули огоньки одержимости. – Такие же, как и мы, мусульмане! Увидишь, скоро они станут свободными! Им помогает Америка. И нам она поможет.

– Не чувствовал я особо этой помощи, – поморщился Джин.

– Ты не знаешь, – все больше и больше распалялся Зелмах. – Американцы не хотят сильной Европы, поэтому они на стороне мусульман. Даже ты потребовал за Бидзина не доллары, а евро. Это теперь стабильная валюта. Немцы, французы, поляки объединились и стали сильнее Штатов.

– Они же союзники? – Вахид сделал вид, будто не понял, к чему клонит Зелмах. – У них НАТО!

На самом деле политика, проводимая Вашингтоном, была давно понятна. Как бы то ни было, Европа стремительно продвигалась вперед. США, примерившие на себя хомут нескольких войн, катились к кризису. Нестабильное Косово, с его наркотиками, преступностью и безработицей, должно было играть роль тормоза. В то же время Вахида поначалу поразили познания Зелмаха в экономике и политике. Однако постепенно он понял, что эти знания были поверхностными.

– Как ты не понимаешь? – разошелся Зелмах. – Америка и мусульмане будут главными в новом мире. При помощи нас они завладеют этими странами.

– Слушай, – нахмурился Джин, – ты зачем мне все это рассказываешь? Думаешь, умный, да?! Что, я, по-твоему, с гор спустился? Зачем мне твоя политика? Ты для этого меня сюда звал? Лучше скажи, как будем решать вопрос!

Чем больше Джин разговаривал с этим человеком, тем сильнее убеждался в правоте принятого Антоном решения сосредоточиться на охране Бидзина. Паду, поверив в то, что Джин возглавляет группировку, похитившую грузина, попросту решил ее обезглавить, вызвав его на переговоры. А сам, установив местонахождение банды, сейчас пытается самостоятельно вернуть Бидзина себе.

– Мы хотим предложить тебе работать вместе, – наконец сказал Зелмах.

– А как насчет неустойки? – Джин насмешливо посмотрел на чеченца.

– Э-э! – протянул Зелмах обиженно. – Как ты мог такое подумать? Это я проверял тебя.

Джин понял: наступил тот момент, когда нужно показать характер.

– Уходи, – глядя прямо перед собой, процедил он сквозь зубы и, давая понять, что разговор окончен, провернул ключ в замке зажигания.

– Как скажешь, – легко согласился Зелмах и вышел из машины. Джин слегка надавил на газ. Корпус джипа едва заметно вздрогнул. Он бросил взгляд в зеркало заднего вида и положил руку на рычаг переключения передач. Однако Зелмах повел себя странно. Он замешкался перед машиной, преградив выезд. Похлопал руками по карманам брюк, рассеянно посмотрел на Джина, как будто что-то забыл.

Джин высунулся в окно:

– Что?