Точка возврата

В магазине, который располагался около судоверфи, была, судя по всему, обычная очередь, которая никуда не спешила. Я оглядел прилавки магазина, но ни водки, ни коньяка не увидел. Был питьевой спирт, папиросы «Казбек», «Беломорканал», «Прибой». Еще я увидел, что здесь можно купить белую нейлоновую рубашку. Они лежали нетронутой стопкой, и меня это удивило – в городе их днем с огнем не найдешь, а здесь лежат, бери – не хочу.

Позже Ватрушкин, используя ненормативную лексику, что с ним бывало крайне редко, объяснит, что деревенские быстро расчухали: в жару рубашка липнет к телу, и даже ее, как нам тогда казалось, несомненное достоинство – взял, постирал в холодной воде, встряхнул и надел – у них вызывало смех – не рубашка, а липкая резина.

– И я с ними согласен! – подытожил командир.

Еще раз подивившись увиденным, я пристроился в конец очереди.

«Не хватит, так останется», с улыбкой вспомнил я, поглядывая на безыскусные этикетки. И тут на меня из очереди знакомо глянули где-то уже виданные глаза. Анна Каппель! Так и есть – она. Вот уж кого-кого, но ее я не ожидал увидеть здесь. Она кивнула: мол, подходи и становись рядом.

Брать спирт на ее глазах было неудобно, но деваться некуда, и я с постным выражением лица сгрузил бутылки в брезент. Не объяснять же прилюдно, что выполняю ответственное задание, что у меня сегодня первый полет, кроме того, только что, почти на ее глазах, мы совершили сложную посадку, за которую командиру и мне, как его помощнику, могли запросто вырезать талоны нарушения, а их-то в пилотском было всего два, после чего можно смело ехать в деревню и пасти скот. Нет, я объяснять ничего не стал, лишь задал дежурный вопрос:

– Как ваши дела?

– Дела у прокурора, – улыбнувшись, сказала Анна Евстратовна. – В районо уже никого нет, придется ждать. Вот стою, надо что-то купить перекусить.

– Да, дела хуже прокурорских, – пробормотал я и, подумав секунду, добавил: – Вот что, давай-ка пойдем в аэропорт. Поужинаем в столовой. Здесь, кроме тушенки и рыбных консервов, брать нечего.

– Как же нечего, а это, – Анна кивнула на мою авоську.

– Командир сказал, что сегодня у него юбилейный полет. Хороший повод.

– Я уже поняла. А вот у меня настроение – хуже не придумаешь.

– А чего тут думать! – сказал я. – Все равно твои манатки в аэропорту. Будем делать погоду.

Я уже знал, в таких случаях не надо уговаривать, надо брать инициативу в свои руки. Сработало!

Когда мы вернулись в аэропорт, начался дождь. Крупные капли, шелестя, ударили по крайним, высоким листьям, затем с шумом набежали и начали долбить заборы, крыши домов, деревянные тротуары. Мы с Анной Евстратовной едва успели вбежать в пустой аэровокзал, как за нами зашумело, зашуршало, точно кто-то большой и невидимый принялся жарить на огромной сковороде свое жарево.

В столовой уже был накрыт для нас стол. На белой скатерти стояли граненые стаканы, на тарелках парили заказанные еще с воздуха пельмени. Кроме того, были красная рыба, огурцы и помидоры. И что-то еще шкворчало у поварихи на огромной сковороде.

Уже много позже я открою для себя, что подобное внимание к летчикам больше почти нигде не встречал; бывало, на сельхозработах приходилось спать без простыней на матрацах, которые сами набивали соломой, готовить себе ужин из тушенки или обходиться одним чаем. Здесь же по одному столу чувствовалось: в Жигалове к летчикам относились с должным уважением; накормят и спать уложат, и поднимут когда надо.

Я подошел к Ватрушкину и коротко доложил обстановку: мол, так и так, наша парашютистка попала в аварийную ситуацию. И ей нужна помощь.

– Зови ее сюда, – распорядился командир. – Тем более здесь есть представитель местной власти. – Ватрушкин кивнул на сидящего рядом начальника аэропорта Брюханова.

– Иван, выручай! – попросил Ватрушкин Брюханова. – Не в службу, а в дружбу. Девушке надо в Чикан. Она учительница и едет туда по распределению.

– Да, действительно добраться туда непросто, дорога размыта, – почесав затылок, сказал Брюханов. – Неделю шли дожди. Автобус не ходит. Сейчас туда можно добраться на попутном лесовозе.

– Надо что-то придумать, – сказал Ватрушкин. – Негоже бросать человека на полдороге.

– Ну разве что отправить на лесопатрульном вертолете, – подумав немного, ответил Брюханов. – Или спустить на парашюте. Но это если вертолетчики согласятся. У них Чикана в задании нет.

– Так пусть нарисуют, – засмеялся Ватрушкин.

– Вы сказали про парашют, – неожиданно сказала Анна Евстратовна. – У меня есть с собой парашют.

– Парашют?! – Брюханов озадаченно посмотрел на необычную пассажирку. – Что, уже и с парашютом начали летать? Забавно! А кто мне потом передачи в тюрьму будет носить?

– У нее действительно есть в багаже парашют, – я решил проявить свою осведомленность.

– Зачем ей в медвежьем краю парашют? – удивился Брюханов. – Все видел, и как медведь в самолет забирался, и как свиньи по воздуху летали. Кеша помнишь?

– Лучше не вспоминай, – вздохнул Ватрушкин.

– Я буду проводить военно-патриотические занятия, – сказала Анна Евстратовна.