Точно в сердце

— Но позже все расскажешь, — рычит он и впивается в мои губы, точно заявляя права.

Как обезумевшая, я вылизываю его рот, забывая дышать. Впившись в отросшие на затылке волосы, притискиваю его к себе так сильно, что стукаются наши зубы, точно у впервые дорвавшихся до поцелуев подростков. Ерзаю в нетерпении, покоряясь естественному, заложенному природой инстинкту. Мне даже не требуются предварительные ласки, и я капризно хнычу ему в рот:

— Хочу тебя!

Не разрывая поцелуя, Виктор умудряется стянуть с меня джинсы. Его пальцы дразнят, проникнув под трусики.

— Ты такая мокрая и горячая, Ксю… — шепчет он мне в губы. — Отводит тонкую полоску насквозь промокшей ткани в сторону, и твердая бархатистость пронзает меня на всю немаленькую длину. Коротко выдохнув, сжимаюсь вокруг него, сотрясаясь в мгновенном оргазме. Он не дает подняться, удерживая за бедра и подаваясь вперед, заполняя до донышка. Прикусывает сосок зубами. Перемежаю вскрики удовольствия со стонами, проживая взрыв сверхновой и зарождение вселенной бессчетное множество раз.

— Обожаю, когда ты так делаешь, — хрипит Виктор мне в шею, позволяя обмякнуть.

Несколько мгновений отдыха, и он принимается двигаться, задавая ритм, играя языком и губами с дерзко торчащими, блестящими от влаги чувствительными навершиями сосков. Я быстро включаюсь в процесс и стягиваю с него футболку. От увиденного едва не кончаю снова. Один вид совершенного тела невероятно заводит. Спешу попробовать на вкус его кожу, нюхаю словно животное, упиваясь теплым родным запахом. Пальцы изучают округлую твердость бицепсов, осторожно считают ребра, ласкают темные круги аккуратных сосков, маленьких и таких же торчащих как мои. Это одновременно вызывает улыбку и заводит, и я тянусь чтобы коснуться их языком. Внутри снова нарастает предвкушение прекрасного, и на этот раз взрываемся вместе, прижимаясь друг к другу так, будто желаем стать единым целым.

Удовлетворив страсть, я вдруг смутившись, улизнула в туалет. Я не из тех, кто занимается сексом вот так запросто, а потом отряхивается и идет как ни в чем не бывало дальше. Для меня это событие. Потому я и стояла у двери, не решаясь выйти, хотя давно привела себя в порядок. Мучили мысли: что же дальше? Можно теперь считать, что мы встречаемся или нет? Задавать подобный вопрос было неловко до жути. Вдохнув поглубже, набралась храбрости и вернулась в гостиную.

— Я должна была тебе сказать, мнусь, невольно краснея. Прости. Совсем забыла, что сейчас опасные дни.

— Тогда стоит принять меры как можно быстрее.

Позабыв про костыль, Витя вскакивает и с озабоченным лицом тянет меня в спальню. С легким раздражением ожидаю, что сейчас он всучит мне таблетку «Постинора». Оставив мою руку, он дает мне возможность осмотреться, а не бросается к комоду или тумбочке.

— Мило, — усмехаюсь я, отметив приятную глазу гамму и аккуратность обстановки.

Ничего лишнего, а не лишнее — на своих местах. И тут мой взгляд прикипает к странной инсталляции не бежевом покрывале. Начинаю смеяться, обнаружив одну из своих потерянных босоножек на синей диванной подушке. Золотой цвет ремешков гармонирует с оттенком наволочки. Композиция находится в самом центре огромных размеров кровати с мягким изголовьем и количеством подушек как на интерьерной фотографии. Приходится сесть на край, чтобы дотянуться.

— Ну ты и выдумал! Еще бы в рамку оформил и на стену… — осекаюсь на полуслове, потому что с каблука мне прямо на колени что-то падает.

Ловлю, инстинктивно стиснув бедра.

— Что это? — поднимаю двумя пальчиками изящную вещицу.

Матовое белое золото и огромный, по моим меркам, камень. Неужели бриллиант?! Лаконичное и одновременно изящное. Я не фанат украшений, но не могу оторвать взгляд.

— Кольцо, — отвечает Виктор, и я встречаю его взгляд, не понимая, как реагировать и что сказать.

К счастью, он меня спасает:

— Ксюш, выходи за меня?

Голова кружится, хватаю ртом воздух и улыбаюсь, точно диктор новостей при выключенном звуке.

— Можно не буду на колено вставать, все равно красиво не получится, а идиотом себя точно почувствую.

Я вскакиваю, зажав кольцо в кулаке. Осознавая, что никому его не отдам, бросаюсь Вите на шею, разве что не тяну как Голлум: «Моя прелесть!»

— Это значит «да»? — сипит придушенный и слегка впечатанный в стену счастливый жених, едва удерживая равновесие.

— Ой, прости! — отстраняюсь, чтобы не сделать ему больно, и вижу радость в его глазах.

— Как же я тебя все-таки люблю! — Виктор запечатлевает короткий, но крепкий поцелуй на моих губах и тянет меня к кровати. — Дай-ка колечко.

Он осторожно надевает кольцо мне на безымянный палец. Как влитое! Глядя на него, вдруг ощущаю себя… взрослой? Становиться страшно и волнительно, до шума в ушах. И слабо верится в происходящее. Комната дрожит и мутнеет, я обегаю ее взглядом, не решаясь посмотреть в выжидательно глядящие на меня сине-зеленые глаза.

— Но ведь… Ты меня почти не знаешь, мы даже не встречались…