Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024

– Я так тоже могу заявить.

Он порылся в кармане куртки, достал удостоверение и протянул к ее лицу в открытом виде.

– Что… А кто вас арестует?

– Кому надо, тот и арестует. Про борьбу башен слышали?.. И вообще – будем работать или как? Шашечки или ехать?

– Это чуднóе, мне подходит, – признался Артем. – Машина в пединституте стоит полвека, а я ее увезу!.. Но такие удостоверения в Москве в подземных переходах по приколу продают. Без обид, ладно?

– Уеду первым. – Виктор утер салфеткой губы. – Я тоже на велосипеде, но у нас должна быть дистанция. Вы за воротами сразу смартфоны достанете, Андрон проснется, лоцировать начнет вас, наши голоса сличать, я буду нервничать.

– И что? – полюбопытствовала Наташа.

– И ничего хорошего. Артем, на пару слов, – поманил он бородача.

– Завтра к тебе придут, – негромко сказал Витя, когда сошли с веранды. – Ты им все расскажи, кроме Наташи и ужина здесь.

– Так-таки и рассказать?..

– Они в основном знают. Наверняка твой звонок отследили. Но вот что мы говорили… – Витя улыбнулся.

– Тебя надолго закроют? – спросил Артем сочувственно.

– А, пустяки. Можно сказать, я родился в лагерях; не привыкать.

* * *

«Наш городок официально называется FPC Baldy Town, то есть федеральный тюремный лагерь, но мы зовем его просто Болди. Мое рождение и жительство здесь – воля Провидения и рука Божия, некое избранничество и знак свыше. Это мой ясеневый луг

», – вдохновенно писала Виктору девушка по имени Эшли, девятнадцати лет.

Путь ее писем из Штатов в Россию был примерно так же сложен и опасен, как схема связи его проводного телефона с внешним миром.

Там у них детишкам открывали тайну их сущности на конфирмации, так положено у протестантов. Можно себе представить, как девчонку нахлобучило, раз до сих пор не отпустило.

До поры все вроде нормально, но с возраста «почемучки» появляются вопросы – почему мы никуда не ездим? Зачем вокруг колючая проволока и солдаты на воротах? А я хочу в Диснейленд, мне можно? А в горы, а на море, а на Ниагару?

Все это волнует, будоражит, назревает, и вот под пение «Во имя Твое крестился» ей вручают новенький томик псалмов, букетик цветов и сообщают на ушко кое-что очень важное. Хоп! Ломка стереотипов и посттравматическое стрессовое расстройство.

«В соседних городках считают, что мы дети Серых Чужих или гремлинов, но это же неправда. Мы ведем переписку с Вашингтоном о свободе перемещения и нарушениях основных прав. Волонтеры, я их не назову, помогают нам с частной почтой, которую по ночам возят дроны. Если они падают, мы выжидаем, пока оживут. Главное, убедиться, что дроны не перехвачены людьми правительства

».

Несомненно, доброхоты городку реально помогают. Там традиции благотворительности – спасать негров, крестить китайцев, обращать падших на стезю добродетели, раздавать суп в голодуху. Однако Витя здраво полагал, что дронами в Болди возят не только почту. И в самом Лысом Городке варят во все тяжкие. Инициативный народ скор на любое дело.

Насчет Эшли Витя был почти уверен – эту не перехватили. Циркуляция писем, бумажных фоток и россказней донесла до нее весть о гербе с рысью – и все! И пропала американка! Казалось бы – ну сиди себе в Болди Тауне, на жирных федеральных дотациях и бесплатных транках, ешь, молись, читай, смотри пленочное кино, ходи к врачам на опыты…

И она там сидит в облаке грез, изучая мир по энциклопедиям, среди сторчавшихся реднеков, вырванных из жизни юристов, неприкаянных менеджеров и сильных независимых домохозяек. Других негде взять. Разве ковбоя занесет. Куда податься?..

Но вдруг возникает гербовая рысь.

«По закону штата я совершеннолетняя. Я осознанно и ответственно убегу в Россию. Меня ничто не остановит. Я бы пошла к амишам, они такие чистые и строгие, но к ним очень трудно вписаться, и оттуда могут вернуть в Болди, если не хуже. Остается надежда на вас.