Точный расчет

За пару сотен миль от нее Джек Ричер поежился от холода. Атлантик-Сити в середине ноября отнюдь не самое теплое место на земле. С океана постоянно дул ветер и нес с собой столько соли, чтобы все, кто остается неподалеку от побережья, постоянно ощущали холод и влагу. Он хлестал всех подряд, бесился, разносил вокруг мелкий мусор и плотно прижимал штанины к ногами Ричера. Всего пять дней назад Джек находился в Лос-Анджелесе и был абсолютно уверен, что останется там надолго. Теперь он точно так же был уверен в том, что ему стоит вернуться. Южная Калифорния в ноябре представляла собой симпатичное привлекательное местечко. Она отличалась теплым воздухом, нежные океанские бризы ласкали кожу, в отличие от здешних, которые беспощадно избивали и жалили холодными порывами ветра, перемешанного с солеными брызгами. Ну, если не назад, то куда-то в другое место ему, определенно, надо переместиться.

Или, возможно, стоит остаться здесь, как его об этом просили, только купить пальто.

Он приехал сюда, на восток, вместе с пожилой чернокожей женщиной и ее братом. Джек стоял неподалеку от Лос-Анджелеса и ловил попутные машины, двигавшиеся в восточном направлении, чтобы денек полюбоваться на пустыню Мохаве. Пожилая пара прихватила его в древний «бьюик-роудмастер». Среди багажа — чемоданов и прочей ерунды — Джек заметил примитивный усилитель, микрофон и переносной синтезатор, а дама объяснила ему, что она — певица, и сейчас вместе с братом они направляются в Атлантик-Сити, где будут жить некоторое время и подрабатывать концертами. Она добавила, что брат ее выполняет роль аккомпаниатора, играя на синтезаторе, и водителя, постоянно находясь за рулем, пока они в дороге. Но вот беда, в последнее время он совсем перестал поддерживать разговор, да и шофер из него с годами стал совсем плохой. Да, кстати, и старенький «роуд-мастер» больше смахивал на развалину, чем на приличный автомобиль. Она рассказала Джеку правду. Старик всю дорогу молчал, но зато они несколько раз подвергались смертельной опасности, не успев проехать и пяти миль. Женщина принялась петь, чтобы как-то успокоиться. Она начала с нескольких куплетов «Ты меня не любишь», которую исполняла Дон Пенн, в ту минуту Ричер решил ехать с ними до конца, чтобы только иметь возможность слушать певицу. Более того, он решительно взял на себя роль водителя и автомеханика. Женщина продолжала петь. У нее был такой приятный голос, что она могла бы давно стать суперзвездой блюза, но только, наверное, ей слишком часто приходилось бывать не в том месте и не в то время, в результате чего карьера звезды не сложилась. Старенький автомобиль ехал довольно медленно, со скоростью пятьдесят миль в час, и, сражаясь со всевозможными рытвинами на дороге и сшибая камушки, создавал серию шумов, которая, в сочетании с ровным ревом мотора и некоторыми посторонними звуками его внутренностей, создавала довольно приятный бит, который мог сойти и за нечто, напоминающее своеобразную музыку. Радиоприемник работал отвратительно и ловил только местные станции на протяжении двадцати минут, не более. Певица часто подпевала приемнику, а ее брат хранил молчание и по большей части спал на заднем сиденье. Ричер сидел за рулем по восемнадцать часов в сутки в течение трех дней, но, когда они приехали в Нью-Джерси, чувствовал себя так, будто провел отпуск в приятной компании.

Дом, где должны были жить и выступать брат с сестрой, оказался клубом при мотеле пятого разряда с концертным залом, расположенным в восьми кварталах от побережья, а менеджером выступал такой парень, от которого вряд ли следовало ожидать уважения к контракту и точного соблюдения всех его пунктов. Поэтому Ричер лично пересчитывал количество слушателей в зале, чтобы знать точную сумму доходов певицы и следить, чтобы в конце каждой недели в конверте ей была передана именно та сумма, которая причиталась за выступления. Все это происходило на глазах у менеджера и злило его все больше. Этот тип начал делать таинственные звонки, а во время разговора прикрывать трубку рукой и злобно поглядывать на Ричера. Джек пристально, не моргая смотрел на менеджера и холодно улыбался, продолжая «слежку». Он выдержал три серии концертов и по два в выходные дни, но затем им овладело беспокойство. Его стал донимать холод. В голове звучала песенка из репертуара «Мамас энд папас»: «Будь я сейчас в Лос-Анджелесе, мне было бы уютно и тепло». В понедельник утром Джек собрался изменить свое решение и выйти на дорогу, чтобы поймать машину и двинуться в обратный путь, но в этот момент, сразу после завтрака, старый молчун увел его в сторонку и наконец заговорил:

— Я хочу попросить вас остаться с нами, — прошамкал старик, при этом его беззубый рот прошепелявил «попрошить ваш». Ричер не ответил, но в слезящихся глазах этого пожилого джентльмена заметил нечто напоминающее надежду.