Тогда умирает футбол

Из Белграда пришли сообщения от тех, кто последним разговаривал с футболистами перед их отлетом. Жолтан Равич, югослав-переводчик, сказал, что Дункан Тейлор признался ему в трех своих желаниях: играть в сборной на первенстве мира, выиграть кубок Европы и кубок страны.

Мечты и реальность, слова и события мешаются в кучу. Слова Тейлора, будто пришедшие из небытия, и знакомый флаг Английской футбольной ассоциации, приспущенный на балконе здания в Лондоне. Длинные стилизованные львы на его полотнище словно застыли в траурном карауле.

Футбольный ансамбль развалился. Крис Марфи если оправится, то не скоро. Мертвых не воскресишь. Судьба шестерых проблематична. Мейсл затыкает дыры в составе совсем еще не обстрелянными парнями. Слова Мейсла кочуют из одного выпуска газет в другой. «Мы будем продолжать сезон, как бы тяжело нам ни было. Это наш долг перед зрителями, перед погибшими и перед футболом вообще! Команда полна решимости сражаться. И она будет сражаться. Так бы решили и те, кого сегодня нет с нами!»

Клуб «Блэкпул» предложил бесплатно перевести одного из своих игроков к «рейнджерсам», если это необходимо. Лига дала согласие. Поздно вечером Мейсл связался с Ливерпулем. Клуб отдавал безвозмездно центра нападения сборной Англии Роджера Камптона. Тот не возражал против перехода, если Манчестер примет.

— Хэлло, Роджер! — кричал в трубку охрипшим голосом Уинстон Мейсл. — «Рейнджерсы» с удовольствием возьмут вас. Жаль, что это происходит при столь грустных обстоятельствах. Сами понимаете, как нам трудно. И мы благодарны за сочувствие и деловую помощь.

— Да, жаль ребят… — прозвучало на другом конце провода.

— Не будем тянуть с переводом, — перебил Мейсл. — Простите, но у нас тут совсем нет времени. Хотелось, чтобы вы начали играть с будущей недели. Некоторых наших игроков вы знаете по старым встречам. Большинство сами не знают друг друга. Так что новичком себя чувствовать не будете. Ждем.

И сразу же зазвонил другой аппарат. Говорил президент футбольной ассоциации. Мейсл слушал.

— Да, конечно, мы согласны и благодарны ассоциации.

Подозвав секретаршу, продиктовал:

— Звонил мистер Фардакер. Решено провести специальный матч между сборной лиги и сборной Англии. Весь доход пойдет клубу. Что-то подобное было в 1946 году. Играли Шотландия и Англия.

Средства пошли на помощь пострадавшим во время несчастья в Болтоне. Тогда обрушилась секция трибун. Тридцать три человека погибли, и несколько сот были ранены.

Да, Эллен, в воскресенье собирается руководство лиги, чтобы решить, как помочь родственникам погибших и искалеченных.

В кабинет вошел Фокс со свежим номером «Дейли уоркер».

— «Уоркер» предлагает на пожертвованные нашему клубу средства создать национальный центр юношеского футбола. Все команды станут черпать из него свои резервы. Газета считает, что такой центр — лучший памятник погибшим.

Фокс умолк, предусмотрительно не высказав своего отношения к проблеме.

— Спасибо. У нас есть свои резервы, которых хватит до следующего Мюнхена. Относительно денег… Пусть сначала соберут деньги на выпуск своей газеты, а потом суются в чужую кассу. Эллен, все-таки зарегистрируйте и это предложение, — приказал он секретарше…»

Дональд отложил рукопись, вспоминая, как это было.

Тогда разрозненная информация о деятельности совета директоров едва долетала до Мюнхена. Чувство беспомощности перед свершившимся давило Дона. Оно ослабевало лишь в минуты работы над репортажами, над которыми трудился усердно, как никогда. Чтобы быть поближе к ребятам, он добился разрешения посещать госпиталь в любое время.

Он пришел в госпиталь утром. Профессор Вебер, директор госпиталя, встретил его лично и дал указание на выписку постоянного пропуска.

— Знаете, это самая страшная катастрофа, которую мне приходилось видеть после войны.

Он говорил это, пока Дональд облачался в белый халат и шапочку, которые не снимал потом в течение недели — работал и ночевал в кабинете директора, питался в служебной столовой вместе с врачами и сиделками. Когда прибыла Барбара, он мог подробно рассказать ей обо всем.

— Барбара, Дункан вчера пришел в сознание. Несколько минут говорил с врачом. Когда очнулся, с трудом понял, где находится. Спросил: «Что, самолет перевернулся?» Потом попросил помочь ему подняться. Бедняга Дункан…

Барбара беззвучно плакала. В больших черных глазах стояли слезы.

Она их не вытирала. И слезы катились по ее щекам, оставляя извилистые следы на напудренном лице. Она сидела, по-мужски стиснув лежащие на коленях руки и глядя в одну точку. Даже рыдания жены Криса, которая никак не могла успокоиться после десятиминутного свидания с мужем, не заставили Барбару встать. Она лишь повернулась на шум всем телом и вновь замерла в прежней позе.

Подошел дежурный врач компании БЕА. И, сдерживая волнение, глухо сказал:

— Наши парни ведут себя, как настоящие герои. Почти все, кто пришел в себя, сначала спрашивают: «А как другие?»

Подошел профессор Вебер.