Тогда умирает футбол

На стадион они приехали за час до матча. Толпа звериным ревом встретила их у входа. Команду сразу же провели в прохладную, чистую, украшенную коврами раздевалку с удобной современной мебелью. Комната скорее напоминала будуар фривольной красавицы, чем рабочую раздевалку большого стадиона. Приветливость хозяев успокоила Дональда. И он не испытывал той тревоги, которая не покидала Марфи.

Дональд прошел по тоннелю, поднялся из люка на поле и огляделся. Стадион был полон. Все сто тридцать тысяч стояли на своих местах. Большинство закрывалось от солнца светлыми шляпами. Нестройно шумящие трибуны, кажется, заканчиваются где-то под небесами. А ты не на поле, а находишься на дне глубокого колодца, и хочется крикнуть, и ждешь, что каждый звук твоего голоса отзовется тысячными перекатами эха.

«Так и будет. Так и будет, когда начнется игра. Каждое движение игроков гулом одобрения или негодования отзовется на трибунах».

Дональд смотрел на зеленый ежик поля, на четкие белые линии, бегущие по траве. В этом ожидании начала матча для него всегда было что-то загадочное, трудно выразимое. Когда еще ничего не известно, когда еще живы все надежды. И можно ждать осуществления своего самого сокровенного желания.

Он подошел к раздевалке одновременно с тремя испанцами.

— Пригласите, пожалуйста, сеньора Марфи, — обратился к Фоксу один из них на сносном английском языке. — Нам он нужен по очень срочному, важному делу. Я главный администратор «Реала». Это наш секретарь и юрист, — представил он своих молчаливых спутников.

Фокс попросил их подождать и через минуту впустил. Марфи массировал Солмана, не столько для того, чтобы сделать массаж, сколько для того, чтобы, не теряя лишнего времени, еще раз напомнить о плане игры и задачах Бена.

Он прекратил делать массаж и пошел навстречу испанцам. Администратора он узнал и дружелюбно кивнул ему.

Старый знакомый протянул Крису одиннадцать большеформатных фотографий.

Марфи молча перебрал их. Со снимков смотрели улыбающиеся лица Ди Стефано, Аугусто, Хенто, и Дональду показалось, что это сувенир.

— Спасибо, — поблагодарил Марфи. Сказанное испанцем ни Крис, ни Дональд сначала не разобрали. Тот повторил:

— Мы хотим получить такие же снимки, чтобы удостовериться, объявленные ли игроки выйдут на поле.

— Это что-то новое. — Потрясенный Крис развел руками. — Но у нас нет портретов. Вы можете сами убедиться в личности каждого, глядя на ребят. Рикардо, ты же хорошо знаешь их в лицо.

— Это не имеет значения. Дирекция клуба хочет видеть фотографии ваших игроков. Без этого игры не будет.

— Да вы что, сошли с ума?! - вскричал Крис, но потом взял себя в руки.

Ребята перестали одеваться, настороженно следя за разговором.

— У нас нет фотографий и не будет. Подобное требование не имеет под собой законной почвы. Ни в уставе лиги, ни в уставе розыгрыша кубка европейских чемпионов такого положения нет.

— Это не играет роли. Зато такое положение существует в Испании. Вы играете на поле этой страны и должны соблюдать местные обычаи.

Марфи ошеломленно смотрел на Рикардо, но тот выдержал долгий взгляд Криса, не моргнув.

— Об этом следовало сказать хотя бы вчера. И мы бы сделали фото. Сегодня ваше требование очень смахивает на шантаж.

— Я бы попросил сеньора Марфи выбирать выражения. Если он ведет честную игру, ему нечего волноваться. Мы же первыми предъявили вам фотографии наших футболистов.

— Черт побери! — опять взорвался Марфи. — Как вы не можете понять, что у нас просто нет снимков. Завтра мы отдадим их вам с автографами.

— Крис, гоните их к дьяволу! — вскипел Солман, высказывая, однако, свое предложение на лондонском «кокни», чтобы не разобрали гости.

Ребята возмущенно зашумели. Но Рикардо даже бровью не повел.

— Мы будем вынуждены доложить директорам о вашем отказе. Я не могу обсуждать решение руководства клуба, а по полученным мною на данную минуту инструкциям матч придется отменить.

— И вы сможете объяснить, почему это сделано, ста тридцати тысячам зрителей? — спросил Роуз.

Рикардо нервно переступил с ноги на ногу.

— Вот что, — еле сдерживая бешенство, заявил Марфи, — когда мы возвратимся в гостиницу после игры, мы пригласим фотографа и подарим вам снимки. Это самое большее, что я могу для вас сделать.

Делегация ушла под гвалт возмущенной команды.

— Тихо, — мрачно произнес Марфи. — Переговоры касаются только меня… Не видите — это провокация. Они хотят потрепать нервы перед игрой. О визитерах забыть! Игра будет, и игра жестокая. Лучше помните, о чем договаривались. И давайте собираться на разминку.

Дональд вышел на террасу вслед за Марфи. Того трясло. Стараясь взять себя в руки, он проговорил:

— У Кевана еще кружится голова. Вряд ли сможет работать в полную силу. Ну подлецы, ну подлецы!… - уже не в силах сдержаться прошипел Марфи. — Я знал: без подвоха не обойдется. Хорошо, что отказались пить воду, — уверен, наглотались бы пургена.