Читаем Тогда в Севилье полностью

Командор. А из вашей сестры в мужском платье получился бы, очевидно, превосходный кабальеро. (Пауза. Смотрит на Дон Жуана.) Не хуже вас.

Дон Жуан(кланяясь). Благодарю. (Взяв у Командора медальон, надевает его и как бы вскользь замечает.) Если я найду для себя в Севилье спокойный уголок, то обязательно вызову сюда сестру, и тогда вы сможете, сеньор, высказать ей все свои комплименты лично.

Командор. Да, кстати, о спокойном уголке! Мне кажется, что сегодня вы покорили мою жену.

Дон Жуан. Что это — ревность?

Командор. Боже меня упаси. Если бы хоть что-нибудь отвлекло ее внимание от моей особы, я был бы только счастлив.

Дон Жуан. Однако вы не очень-то любите свою супругу.

Командор. Я любил ее как мог. Но — увы. Когда женщина требует от вас, чтобы вы любили ее еще больше, то невольно начинаешь любить еще меньше.

Дон Жуан(смущенно). Скажите, а за что вообще начинаешь любить?

Командор. В том-то и дело, что когда любишь за ум, красоту, за успехи, характер — это еще не самая большая любовь. А вот когда любишь неизвестно за что — это и есть любовь.

Дон Жуан(вздохнув). Это, наверное, очень странное чувство…

Командор берет Дон Жуана под руку и, беседуя, отходит с ним в сторону. В это время Лючиа идет к двери и зовет служанку.

Лючиа. Катерина!

Никакого ответа.

(Нетерпеливо.) Катерина!

Молчание.

(Топнув ножкой.)

Катерина!!

Вбегает оживленная, раскрасневшаяся Катерина, на ходу поправляя волосы.

Лючиа(капризно). Я сто раз должна была крикнуть, прежде чем ты появилась.

Катерина(запыхавшись, шепотом). Ох, сеньорита, простите… Я бежала со всех ног… Там такие новости… (Бросает взгляд на Дон Жуана.)

Лючиа(раздраженно). Где — там?

Катерина. У нас на кухне. Пришла служанка из гостиницы «Золотой бык и красавица» и рассказывает…

Лючиа

(презрительно). Неужели ты думаешь, что меня интересуют ваши кухонные новости? (Пауза.) Ну и что? (С пренебрежением.) Что же могла сказать какаято служанка из гостиницы?

Катерина. Она сказала, что сеньор Дон Жуан, вот который там стоит с сеньором Командором, — это (торжественно), это Дон Жуан!

Лючиа. И это всё?

Катерина(разочарованно). Всё.

Лючиа. Да ты что, заговариваться стала, что ли? Сеньор Дон Жуан — это Дон Жуан. И вся новость? Да это все равно что сказать про тебя: служанка Катерина сплетница.

Катерина. Нет, сеньорита, вы не так поняли. (Внушительно шепчет.) Это тот Дон Жуан…

Лючиа

. Какой тот? Ничего не понимаю.

Катерина(так же). Знаменитый… Известный сердцеед.

Лючиа. Дон Жуан! Да что ты говоришь! Боже мой! Пойди скажи сестре…

Катерина бежит к Розитте и шепчет ей. С этой минуты Лючиа хотя и продолжает беседовать с кавалерами, но очень невнимательна к ним и все время посматривает на Дон Жуана. Кавалеры, заметив это, начинают неодобрительно переглядываться.

Розитта(служанке). Не может быть! (Пауза.) Хотя… А матушка знает?

Катерина бежит к Донье Лауре. У Розитты та же игра, что и у Лючии. Донья Лаура сидит одна, обмахиваясь веером. Донья Анна беседует с Доном Оттавио. Слушая Катерину, Донья Лаура закрылась веером так, что видны только глаза. Катерина шепчет. Глаза Доньи Лауры округляются.

Донья Лаура. И это правда?

Катерина. Я бы побожилась, сеньора, если бы только божиться не было грехом.

Донья Лаура. Иди на кухню. И обо всем, что узнаешь, сейчас же сообщи мне, слово в слово.

Катерина убегает.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное