«Тойота Королла»

У меня дрогнуло сердце. Этот непритязательный, скромный автомобиль затронул какие-то струны в моей душе, и я сразу поняла, что полюбила «Короллу». В ней было что-то человеческое, доброе, трогательное рядом с надменными и чужими «Линкольном», «Мерседесом» и «Роллс-Ройсом». Она была в этом гараже такой же Золушкой, как и я во дворце дяди Сэма.

– Джордж! – позвал он. – Отвезешь нашу гостью куда следует и оформишь на нее вот этот автомобиль.

Утром я выехала из Палм Спрингса на собственном автомобиле. Совершенно новой «Тойоте Королле», пробежавшей всего неполных тысячу миль.

В моей сумочке лежал чек на тысячу долларов, подписанный дядей Сэмом собственноручно.

– Этот подарок уже не тебе, – сказал он. – А твоей лошадке. На бензин.

И уж когда я садилась в «Тойоту», спросил:

– А Гоген, говоришь, тебе понравился?

– Очень!

– Ну-ну… Мне нравится, что он тебе нравится.

На этом мы с ним попрощались, и я никак не могла понять, с какой стати он вспомнил в последнюю минуту о картинах Гогена, висевших у него в гостиной и вызвавших мой восторг. Да и недолго ломала голову над этим. Настроение у меня было праздничным. Все шло превосходно. В какие-то считанные дни завершились мое одиночество в чужом городе и печальная необходимость рыскать в поисках работы. Я обзавелась преданной подругой и хорошо оплачиваемой работой. Да еще и новеньким автомобилем нежного цыплячьего цвета, таким трогательным и сразу проникшим в мою душу, что я вела его по автостраде бережно, осторожно, как дитя, делающее первые шаги, чтоб, не дай Бог, грубые соседи не задели, не помяли ему бока, не исцарапали ровной, поблескивающей окраски.

Назад убегала, на сей раз с левой стороны, гряда голых коричневых скал Сан Хасинто, а вдоль дороги простиралась плоская пустыня, сухая и жаркая даже в зимние дни, и казалось, что всю воду, все соки из этой потрескавшейся от жажды земли высосал зеленый оазис – паук, игриво именуемый Палм Спрингс, где обитают люди, подобные моему дяде Сэму.

Его расположение ко мне имело свои пределы. Он не дал своего телефона и на прощанье не просил, как это водится в таких случаях, не забывать его и навестить еще раз. Позабавился и удалил с глаз долой. Так сказать, облагодетельствовал, но не из каких-либо родственных чувств, а так, удовлетворив свой каприз. И больше не желает утруждать себя знакомством. До следующего случая. До очередной своей блажи.

Мелисса была в восторге от подарка, поздравляла меня от всей души, говорила, что я родилась в сорочке и судьба сама идет мне навстречу. Основной повод, из-за которого так остро понадобился автомобиль, отпал как раз тогда, когда я приехала в Лос-Анджелес на новенькой «Тойоте». Мелисса успела расстаться с «Поющими телеграммами». Потому что подвернулась другая работа, лучше оплачиваемая. И что было важнейшим преимуществом, там нашлось место и для меня, и мы будем целыми днями вместе, в прохладном помещении, и не придется носиться по душным улицам Лос-Анджелеса и стучаться в чужие дома, наподобие нищих попрошаек. В таком свете уже видела Мелисса свою недавнюю деятельность и сейчас с такой же искренностью поносила ее, как только что расхваливала на все лады.

У меня словно тяжесть свалилась с плеч. До того не хотелось мне работать «поющей телеграммой». Это было совершенно против моей натуры. И не потому, что я сноб. Нет. Я готова мыть посуду, делать любую нечистую работу, даже таскать тяжести наравне с мужчинами. Мелиссе этого не понять. Я пробовала объяснить ей, но отказалась от этой затеи.

Уж сколько я себя ни уговаривала, что нельзя огульно вешать ярлык на целый народ или расу и даже на социальную группу людей, это непорядочно, это одна из разновидностей расизма, и тем не менее есть такая прослойка и существует она во всех странах, отличаясь удивительным подобием, которую я не только презираю, так сказать, биологически, как человек, но и люто ненавижу социально. Это так называемый обслуживающий персонал. Профессиональные лакеи. Хорошо вышколенные холуи. Прислуживающие с ироничным, даже надменным, покровительственно-снисходительным видом. Носящие свою ливрейную униформу с не меньшим достоинством, чем отставные генералы свою золоченую мишуру. Откровенно презирающие тех, кто стоит ниже их: посудомоек в ресторанах, уборщиц в отелях, мальчиков-посыльных, из чьей среды они обычно сами происходят. И люто ненавидят, с трудом скрывая свои чувства за фальшивой улыбкой, тех, кого обслуживают, ставя тарелки с едой перед их носом или распахивая двери перед ними.

Это целая индустрия. Индустрия обслуживания. И в некоторых странах по своей численности она превзошла индустрию производства. То есть рабочий класс. А это значит, что там лакеев больше, чем рабочих.