Тойво

Вадим Лушников облегчённо вздохнул, получив подтверждение из типографии, что номер газеты успешно отправлен в печать. Хотя был четверг, для него это означало конец ещё одной недели. Он уже привык ещё со времён России, что главные редакторы живут не обычными отрезками времени, а от выпуска к выпуску. Сдал номер в срок расслабься, начинаем по новой. Его газета «Утренний курьер» выходила еженедельно по пятницам. Выходила в бумажном виде, при том что печатная пресса в основном уже вымерла. Он, конечно, тоже в своё время завёл интернет-приложение, и всё шло к тому, что от бумаги придётся отказаться. Однако после гибели исторической родины многие его читатели и друзья-соотечественники стали просить, чтобы единственная русскоязычная газета Кипра сохранилась в классическом бумажном виде. Этакая духовная скрепа, пахнущая типографской краской. Забавно, но за такое проявление ностальгии потребители согласились платить дороже.

Это позволило и обеспечить рентабельность печати, и усилить редакцию. Толковых журналистов на острове катастрофически не хватало. Молодёжи не было вообще и в его редакции работали в основном возрастные соотечественники. С ними работать тяжело. Зарплату опытным нужно платить большую, а редакционную политику проталкивать с трудом. Они великовозрастные зазнайки со своим мнением, и править их тексты приходится в спорах.

Вот и сейчас они чуть не опоздали со сдачей в типографию, потому что Лушников целый день спорил с Ковязиным как подавать главную тему номера. Ковязин, который в прошлой жизни был заштатным телерепортёром где-то в Астрахани или Архангельске и эмигрировал как истинный либерал прочь от российской цензуры, подавал гибель Антониса Демескоса чуть ли не с сарказмом. «Жил-был такой-то сынок олигарха, наследовал бизнес, порвал связи с соотечественниками и был наказан самим богом». Демескос погиб на горе Олимпос. Раньше это был не очень популярный горнолыжный курорт для редких любителей, теперь же, ядерная зима пошла ему на пользу, и самая высокая точка Кипра стала и самой снежной. На горе построили новые подъёмники, но такие как Демескос катались по индивидуальным трассам используя личные снегоходы, а то и вертолёты. При очередном подъёме вертушка Демескоса потеряла управление и рухнула на оголённый скальный участок. Лётчик и элитный пассажир погибли сразу.

Лушников знал покойника шапочно, но всё равно считал его одним из достойных сыновей своего народа. Компании его отца раньше рекламировались в «Утреннем курьере». И уже поэтому издание должно осветить смерть Демескоса с почтением. Русских на Кипре осталось не так много. Успешных русских и того меньше.

По крайней мере, выбранный журналистом Ковязиным заголовок для передовицы был грубоват – «Падение с Олимпа». Конечно, как журналист Ковязин попал в точку. Действительно падение было с Олимпа. Но контекст, который читался в статье намекал на другое, зазнался оторвался взлетел высоко упал насмерть. То, что название статьи получилось с подтекстом, опять же, нравилось главреду Лушникову. Но не в этом случае, поймите же, Ковязин, это не патриотично, давайте назовём наш некролог, например «Предпоследний русский». Ковязин вскипал и кричал, что какого чёрта Демескос должен быть предпоследним, да ещё и русским? И Лушников убеждал его, что в таком названии тоже скрыт подтекст, но уже политически правильный. Дескать, читатели поймут, что последние русские это как раз все они, все мы. И нужно беречь друг друга, невзирая на личные неприязни.

«Предпоследний русский» всё же категорически не устраивал Ковязина. Сошлись на компромиссном, а потому не таком ярком заголовке «Гибель на Олимпе». Плюс кое-что поправили в самом тексте статьи-некролога. Ковязин ушёл внутренне обиженный, главред чутко фиксировал такие вещи. Они были ровесниками, но не становились друзьями. В работе Лушников придерживался правила не заводить друзей. Ковязин, кстати, тоже не стремился к сближению, что впрочем, не мешало им ходить по пятницам на волейбол в спортзал другого соотечественника, бывшего знаменитого теннисиста.

Завтра, значит, не пойдут, рассоренные. Чем занять пятницу, которая в его графике считалась основным выходным днём после сдачи номера в печать? Семьи у Лушникова не было, он предпочитал свободные отношения благо, что их предпочитали и многие современные женщины. Встретиться, что ли, с этим болгарином, который приставал всю неделю через почту и телефон? Они и так договорились о встрече на завтра, но Лушников пассивно ждал, когда в голову придёт какая-нибудь отговорка, чтобы сообщить её болгарину в последний момент. Теперь же всё складывалось так, что время для встречи есть. Кажется, в почте маячило пришедшее днём письмо. Да, точно, Петко Митев прислал вопрос «На завтра всё в силе?» В пылу редакционного спора с Ковязиным Лушников не обратил на письмо внимания. Ответил: «Так точно! Ресторан Горизонт, 13:00».

***