Толкиен. Мир чудотворца

Не менее поразительное впечатление, уже в самом начале «Сильмариллиона», складывается и оттого, что Толкиен будто творит свое Бытие. Когда–то Бальзак пытался возродить в своей «Человеческой комедии» идеальное гражданское общество, а Толкиен, как видно, решил в пример Богу, или, по крайней мере, ветхозаветному Богу сотворить мир за шесть дней. Быть может, в этом его величайшая ошибка, как традиционного католика, или, уж во всяком случае, тайна. Толкиен, как истовый Laudator temporis Acti (99), словно попытался повернуть время вспять. Прежде мы не раз говорили о языке и стиле Толкиена, помогающих понять его мир, теперь же нам самое время постараться понять намерения, побудившие его обратиться к истокам Предначального Мира — мира духовного, возвышенного и куда более благородного и независимого по сравнению с нашим. То время напоминает счастливое детство мира, как писал Нерваль в «Аврелии»:

«О, призрачные воспоминания о детстве и отрочестве, сохранится ли сладость ваша навеки?.. Юность, как и утро, исполнена чистоты, красоты и гармонии».

Сотворение мира начинается у Толкиена в общем–то традиционно:

«Вначале был Эру, Единый, коего в Арде нарекли Илуватаром».

Этот изначальный бог сродни Демиургу (100), сотворившему других богов под стать мифологическим божествам. И все они связаны с Эру так же, как скандинавские боги с Одином или греческие с Зевсом. И породил их всех Эру:

«Вначале создал он Айнур, благословенных, породив их разумом своим, и те были при нем до того, как сотворил он еще что–либо».

Бог создает сущности так же, как писатель своих героев.

Однако Сотворение мира Богом интересует нас в данном случае в связи с тем важным значением, которое Толкиен придает музыке. В первых же строках «Сильмариллиона» мы словно слышим мелодию «Золота Рейна» Вагнера — его знаменитый пролог из ста шестидесяти трех тактов:

«И говорил он с ними и дал музыкальные темы, и воспели они с ним и были счастливы».

Здесь Толкиен напоминает Пифагора, воспевающего «музыку сфер». Музыка у Толкиена звучит в начале Сотворения мира так же, как Слово в Евангелие от святого Иоанна:

«В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог… Жизнь была в Нем, и эта жизнь была светом для людей…»

У Толкиена же вместо Слова Божьего звучит божественная музыка. Напомним:

«И говорил он с ними и дал музыкальные темы, и воспели они с ним и были счастливы».

Айнур играют каждый свою музыку, «ибо каждый из них внимал той части Илуватарова разума, что породила его, но ощущение единства еще долго не приходило к ним».

И вот наконец явилась гармония:

«всеблагое сознание осеняло их по мере того, как внимали они: оно же привело их к согласию и гармонии».

Затем наступает день великой музыки, раскрывающей тайны мироздания:

«…и собрал Илуватар всех Айнур, дабы дать им тему чудесную, какая раскрыла бы им величайшую и прекраснейшую суть вещей, доселе им неведомую».

И обратился Илуватар к очарованным Айнур с такими словами:

«Из темы, какую я дал вам, угодно мне, чтобы сей же час все мы сотворили Великую Музыку».

Сам же он будет «внимать ей и радоваться тому, что благодаря Айнур красота обратится в музыку».

На этом мистико–теологическом значении музыки нам, пожалуй, следует остановиться подробнее, поскольку музыка занимает важное место в нашей жизни. И громкая слава тех же рок–звезд связана непосредственно с «музыкальностью» современного мира. Музыка во все времена почиталась как величайшее искусство. Пифагор, как мы помним, внимал «музыке сфер», Сократ полагал, что «философия есть высшая музыка». Позднее Шопенгауэр и Ницше, оба, кстати, отличные музыканты, видели в служении Эвтерпе (101)проявление высшей формы–человеческой деятельности. Ну а Эразм, философ и гуманист эпохи Возрождения, отмечал чудодейственно–целительную силу искусства Эвтерпы:

«Древняя литература воспевала поклонение флейте, чье дивное звучание облегчало страдания тем, кто недужил воспалением седалищного нерва».

Помимо всего прочего, продолжал он, «песнопениями издревле пользовали хворых на Лесбосе и в Ионии (102)

», а в его время «песнью исцеляли людей от падучей».

Другой же гуманист эпохи Возрождения, Марсилио Фичино, даже написал трактат по музыкальной терапии.

В этом труде есть, например, такие строки:

«Всякому страдающему бессонницею или предрасположенному к горячке, музыка дает целительный сон. Известно, что, ежели плачущему младенцу дать послушать напевную мелодию, он скоро утешится. Силе музыки подвластны люди всех возрастов и обоих полов, даже если им неведома суть сего искусства. А суть его, по Платону, в том, что сердце мироздания бьется в музыкальном ритме».

Чудодейственные свойства и силу музыки подчеркивал Эразм, обращаясь к мифу об Орфее:

«Какие только чары не приписывали древние Орфею и его цитре! Мог ли кто другой столь же ярко выразить несравненную силу музыки? Да и мог ли кто другой представить себе такое?»

Темам Илуватара Толкиен также придает первостепенное значение, особенно главной из них — самой прекрасной и непревзойденной. Вот как он описывает ее: