Толкиен. Мир чудотворца

Маэглин, проклятый родным отцом, обретает, однако, великое покровительство Владыки Тургона. Но «горе, что носил он в себе, становилось все тяжелее и омрачало все его радости: он любил красавицу Идриль (дочь Тургона от его двоюродной сестры) и безнадежно вожделел ее… Идриль же совсем не любила Маэглина… Она чувствовала в нем нечто странное и порочное… Шли годы, и Маэглин все любовался Идрилью в надежде на ее снисходительность, но за столь долгий срок любовь в сердце его померкла… Так, мало–помалу сумерки легли и на Гондолин: среди славного, благодатного края посеял он проклятое семя».

Маэглина подтолкнула на путь предательства ревность: Туор, племянник Хурина (чье прорицание и тут оправдалось вполне) бежит в Гондолин с помощью Ульмо, Владыки вод, взявшего его под свое покровительство. И «все, кто слышал голос Туора, были очарованы, не в силах поверить, что перед ними один из смертных, ибо настолько слова его были созвучны с речью Владыки вод…»

Но очерствевший душой Тургон не верит, что дни его сочтены, и не внемлет предостережениям Ульмо:

«Не прикипай к творениям рук своих, ни к прихотям сердца своего, а помни, что истинная надежда нолдор витает в западной стороне и что явится она из–за моря».

Тургон запирает потайную дверь в глубь Горного пояса. Однако беда грядет не оттуда. Тем временем «сердце Идрили обратилось к Туору, а его — к ней, и тайная ненависть Маэглина сделалась оттого еще сильнее, ибо превыше всего на свете желал он обладать Идрилью, единстенною наследницей Властителя Гондолина».

Туор становится зятем Тургона, «завоевавшего сердца всех, кроме Маэглина и тайных приспешников его», — из чего можно заключить, что Маэглин был не единственным, кто предал Гондолин.

Судьба, соединившая зло с предательством, дамокловым мечом зависла над Гондолином.

«Случилось однажды, когда Эарендил был еще отроком, что Маэглин потерялся… его захватили орки и отвели в Ангбанд. Маэглин был силен и бесстрашен, однако пытки, коим подвергался он, помутили его разум, и выкупил он жизнь свою и свободу, выдав Морготу тайную силу Гондолина… Страсть к Идрили, — прибавляет Толкиен, — и ненависть к Туору склонили Маэглина к измене, самой подлой из всех, что описаны в Древних Летописях».

Гондолин падет и подвергнется разграблению, Тургон будет убит, как, впрочем, и Маэглин: он погибнет в роковом поединке от руки Туора, отца Эарендила. Похожее предательство совершил и Горлим, выдавший из любви к своей жене, с которой он надеялся свидеться, скрытое место расположения Дортониона и воинов Барагира, с которыми был сын его Берен. А взамен Саурон предал его самой «лютой смерти». Так что отступничество Маэглина кроется в его двуличности: слишком не похож он на эльфа, ибо все время безмолвствует, да и родился он от проклятого союза.

В другой истории рассказывается об изменах и злодеяниях Турина Турамбара, сына Хурина, проклятого Морготом. Хотя Турин сам по себе не предатель, что бы он ни делал — все во зло и на беду своим соплеменникам. Над Турином тяготеет Fatum — безжалостный рок. Толкиен уточняет, что история жизни Турина описывается в «Нарн–и–Хин–Хурин» — «Сказании о детях Хурина», или «Песни горестей», ибо слишком уж печальна эта песнь. Турин находит прибежище у Тингола. После ссоры с эльфом по имени Саэрос Турин бежит прочь и становится изгнанником, «убоявшись, что его схватят». Так начинается его жизнь, полная мытарств и тяжких испытаний. Среди прочих изгнанников Турин обретает знаменательное прозвище, означающее «Тот, с кем обошлись не по справедливости». Но благодаря Белегу, начальнику охраны Тингола, полюбившему его как брата, Турин перестает разбойничать, а если кому и досаждает, то «только прислужникам Моргота». И все же в тщеславии своем от отвергает прощение своего повелителя.

Белег же и дальше продолжает выручать Турина. И в награду за усердие повелитель дарит Белегу «Англахель, драгоценный меч, нареченный так потому, что выковали его из куска металла, упавшего с неба, подобно пылающей звезде, и оказавшегося куда крепче всех металлов, что сокрыты в недрах земных».

Меч этот сродни грозовому камню, своеобразному Граалю, низвергшемуся с небес. Вот что пишет по этому поводу Генон:

«Грозовые камни символизируют молнию… Символика грозовых камней уходит корнями в гиперборейскую (116)традицию, древнейшую из всех традиций нынешнего человечества».

Но символическая сила, заключенная в металле Белегова клинка, совсем не добрая, и первой это замечает Мелиан:

«Зло заключено в мече твоем. Зловещий дух кузнеца еще не остыл в нем. Ему претит десница, его касающаяся, а посему он недолго послужит тебе».

Но Белег, как нередко случается в «Сильмариллионе», не внемлет пророчествам. Он падет от руки Турина, так и не осознавшего содеянного, ибо рукой его действует проклятие.

Турин, чья жизнь полна невзгод и печалей, встречает гнома по имени Мим, очень похожего на одного из вагнеровских героев.