Толкиен. Мир чудотворца

«И никакие чары, никакой рок, ни когти, ни яд, ни самое изощренное коварство, ни звериная сила не могли сломить Хуана Валинорского».

Впрочем, в тексте он зовется Гончим, а не просто псом или собакой. Ибо он совершенно другой природы — не то что какой–нибудь обычный зверь. Поверженный Саурон бежит из крепости, и в нее вступает Лучиэнь. Эльфы, томимые угрызениями совести, покидают Келегорма и Куруфина, сыновей Феанора, хотя проклятие и напасти следуют за ними неотступно. Затем оба брата вступают в жестокую схватку с Береном, и ему, раненому, снова приходят на выручку Лучиэнь и Хуан. Они помогают Берену исполнить его обет — похитить Сильмариллы. С помощью Лучиэни похитители меняют своей облик и пытаются незаметно проникнуть в Ангбанд — впоследствии это будет воспето как самый выдающийся ратный подвиг эльфов и людей.

Тем временем Моргот готовится к мести — и вскармливает живой плотью волчонка, дабы превратить его в чудовище, которое впоследствии нарекут Кархаротом — Кровавой Пастью, или Анфауглиром — Железной Челюстью. Чем не Фенрир — легендарный волк из древнескандинавской традиции! Фенрир, будучи отпрыском коварного бога Локи, пожирает остальных богов перед концом мира, с наступлением Сумерек, или Рагнарека — «Судьбы богов». Будучи Валие по матери. Лучиэнь обладает сверхчеловеческими, точнее говоря, сверхэльфийскими силами. Она усыпляет волка, а потом и самого Моргота, «оказавшегося в плену своих порочных страстей и собственного коварства».

И тут завязывается поистине страшная, космическая битва: Лучиэни удается усыпить Моргота — «погрузить его в забвение, такое же черное, как Внешняя Пустота, где он когда–то витал в полном одиночестве».

Таким образом, Моргот выбывает на некоторое время с поля «космической битвы», унесясь в черную бездну, насыщающую душу его мраком. Берен завладевает одним из Сильмариллов — и тот совсем не жжет ему руку, поскольку для «чистых рук» он совершенно безопасен. Но Берен не находит ничего лучшего, как ткнуть им в морду Кархароту, — к тому времени тот уже успевает очнуться и отрывает Берену руку. К счастью, на помощь влюбленным поспевают орлы, а чудовище, терзаемое изнутри силой и пламенем Сильмарилла, начинает яростно метаться, сокрушая на своем пути все и вся. Затем начинается самая жестокая охота на волка в истории. Берен, в очередной раз являющий свою слабость, сражен укусом. Но Хуан сокрушает чудище и при этом обрекает на смерть и себя:

«Участь его, предначертанная когда–то давно, в конце концов предрешилась… Едва доковылял он до Берена, лег подле него и заговорил третий раз в жизни, но лишь затем, чтобы попрощаться…»

Берен подбирает роковой Сильмарилл и передает его Тинголу, за что тот позднее поплатится жизнью.

Так заканчивается сказание о Берене и Лучиэни и начинается крушение эльфийских королевств, а натиск Моргота между тем усиливается. И тут на сцене появляется другой герой, вернее очаровательная героиня, о которой Толкиен пишет так:

«Кто в силах познать злонамерения Моргота? Кто способен проникнуть в пространные мысли его — того, кто некогда был самым могущественным среди Айнур, Великих Музыкантов, и кто отныне стал повелителем Тьмы и восседает на Севере, на черном троне, с ненавистью внимая долетающим до него вестям и постигая намерения и деяния врагов своих лучше самого великого мудреца, кроме повелительницы Медиан? Моргот неизменно силился добраться до нее мыслью своею, и всякий раз тщетно…»

В точности как Саурон, тщившийся проникнуть в помыслы Эльфийской Владычицы Галадриэли.

Именно во «Властелине Колец» этот новоявленный повелитель Тьмы, достойный наследник Моргота, начинает вершить свои черные колдовские дела. Но на пути у него встают другие чародеи во главе с Гэндальфом, включая хоббитов, пытающиеся сокрушить его темное могущество. Так, ужас, порожденный в «Сильмариллионе», проникает в мир «Властелина Колец».

Однако главное различие между «Сильмариллионом» и «Властелином Колец» в том, что во втором случае физическое присутствие главного злодея нигде не ощущается. Если в «Сильмариллионе» Саурон с Мелкором, на горе эльфам, присутствуют едва ли не везде и всюду, то во «Властелине Колец» Саурон как таковой отсутствует. И это тем более поразительно, что он–то и есть Властелин Колец и в этом своем качестве, вынесенном к тому же в название книги, мог бы, напротив, обнаруживать себя постоянно.

Впрочем, он обнаруживает себя косвенным образом. И тут уместно вспомнить рассказ [точнее, эссе] Борхеса «Приближение к Альмутасиму», где об «объекте» мы узнаем опосредованно — с чужих слов. Как бы то ни было, Саурона во «Властелине Колец» нет как нет, а ужас он сеет посредством орков, Барлога, Черных Всадников — Кольценосцев и омерзительных крылатых тварей назгулов. Ну а если где он, казалось бы, и должен был вот–вот объявиться, то в самом конце книги, когда выясняется, что он проиграл войну за Кольцо и, стало быть, лишился своего могущества над всем сущим в настоящем и будущем. Вот что говорится об этом в главе «Роковая гора»: