Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года

Что есть классовая политика, если не политика собственных интересов? Жертвенность контрреволюционна¹⁹. Люди могут разделять между собой интересы только тогда, когда у каждого из них есть собственные интересы и желание их продвигать. Для анархистов обращение к интересу

значит обращение к принципу: «Давно пришло время радикалам избавиться от своего страха перед индивидуальностью и эгоизмом и понять, что только у личностей, желающих отбросить свои малодушные колебания и готовых добиваться того, чего они хотят, есть шанс побороть социальный порядок»²⁰. Даже Бакунин в период, когда он считал себя социалистом, писал, что социалист «от чистого республиканца… отличается своим искренним и человечным эгоизмом, живя открыто и без громких фраз для самого себя»²¹.

Анархисты, таким образом, не против «организации» – поскольку, как правило, они не против общества, – на самом деле они нередко рассматривают себя как защитников общества от государства. Они лишь против огосударствленного общества, не потому что оно общество, а потому, что оно находится внутри государства. У каждого общества есть свой образ жизни, свои традиционные жизненные уклады, порождающие закономерные ожидания, и определённая степень взаимного доверия. Это

не является предметом спора среди анархистов об «организации», хотя именно так утверждают левые. Споры идут не об общественной организации утопии будущего, но о желательности анархических организаций сейчас: нужны ли мелкие группки с напыщенными названиями, с членскими взносами и официальными платформами, обычно с нечитабельными публикациями и своим бюрократическим аппаратом, пусть и небольшим²². Высока и текучесть их членов. Североамериканские анархо-левые с большим пафосом основали несколько таких организаций в конце XX века. Все они развалились в силу идеологических противоречий, личных конфликтов, расколов и исключений из состава, а также незначительного и всё время сокращающегося членства. Они исчезли в течение нескольких лет. Все эти организации подтверждают аргумент Роберта Михельса о том, что даже синдикалисты и анархисты, будучи организованными, в той же мере, что и любая марксистская партия, подвержены действию железного закона олигархии²³.

Вопреки мнению Александра Скирды, не все классические анархисты были сторонниками организаций. В конце концов, многие из них не становились членами организаций анархистов, даже если такие организации были для них доступны. Сложно найти более ортодоксального анархиста, чем Луиджи Галлеани. И тем не менее в 1925 году он писал: «Сдержанно, но твёрдо мы оппонируем тем анархистам, кто называет себя организационистами, хотят ли они политически организовать анархистскую партию, желают ли они усилить такую партию, основывая её на базе уже существующих рабочих организаций или тех, которые они сами хотят организовать как более соответствующие их целям»²⁴.

Спорны также и аргументы об исторической роли анархистских организаций. Поистине безумным среди них остаётся утверждение, что вся история анархизма – это история организаций анархистов²⁵. Если бы это было так, то стало бы объяснением провала анархистов. На более рациональном уровне анархисты с жаром дискутировали о роли испанских анархистских организаций – CNT (федерации профсоюзов) и FAI (чисто анархистских активистов)[11] – в Испанской революции 1936 года. Лидеры CNT/FAI действительно входили в состав правительств республиканской Испании и Каталонии. Гарсиа Оливер, известный активист CNT и бывший террорист, был министром юстиции. Он возглавил национальную полицию и концентрационные лагеря для политических заключённых²⁶

. Не только некоторые позднейшие анархисты, такие как Вернон Ричардс и Стюарт Кристи²⁷, но также и несколько академических учёных-историков²⁸ отстаивали мысль о том, что поддерживаемые Советским Союзом коммунисты задушили социальную революцию в Испании во имя победы в войне – которую они проиграли – а аппаратчики CNT/FAI им в этом не противодействовали. Члены правительственного кабинета из CNT/FAI, оказавшиеся в эмиграции после того, как республиканское правительство проиграло войну, продолжали приносить извинения за своё крайне неанархическое поведение будучи уже в пожилом возрасте, даже в 1980 году²⁹.