Только теннис

Финальный матч стал одним из лучших в моей жизни. Первая победа в крупном турнире. И каких игроков обыграла! Почти всю десятку проверила!

В Филадельфии разгар весны, в городских скверах зацвела вишня. Я в голубом платьице вышла на улицу, душа моя от счастья буквально разрывалась. В тот день, на вечернем приеме, меня пригласили играть в одной команде с Кинг. Московской девочке с Масловки Оле Морозовой предлагают выступать в команде "Филадельфия флайерс", где основной спонсор Элтон Джон, второй - Дик Бутэрро, менеджер радио Филадельфии, а капитан и тренер команды - Фрэд Столли. "Оля, спрашивал Дик, - что надо сделать, к кому обратиться, чтобы тебя отпустили в Штаты. Хочешь, я пошлю телеграмму Брежневу? Если будешь играть, мы купим квартиру тебе, квартиру родителям, пригласим твоего мужа, твоего тренера, дадим медицинскую страховку, питание, машину и, конечно, будут гонорары". У меня крылья выросли от этого предложения, как от признания в любви, хотя я прекрасно понимала, что, если б со мной позвали бы и всех руководителей советского спорта с их женами, в те годы подобное приглашение было пустым звуком.

Я без всякого сожаления вспоминаю сегодня тот далекий вечер весны 1974 года. Тогда я позволила себе помечтать и представить, что буду жить не на Бакунинской, где у нас с Витей была двухкомнатная квартира, а в районе, где живут миллионеры Филадельфии, на одной лестничной площадке с Билли-Джин Кинг, - в конце концов мне стало очень смешно.

Конечно, предложение мне сделали фантастическое. Нетрудно себе представить, если бы оно оказалось реализованным, какая польза была бы не только для меня, но и для всей нашей сборной, тренируйся я какое-то время вместе с Кинг, а главное, я бы занималась у Столли - классика современного тенниса, человека с феноменальной техникой. Даже тогда, когда ему уже перевалило за пятьдесят, наблюдать за его игрой было огромным удовольствием.

Вернувшись в Москву, я рассказала о предложении американцев. На этом дело и кончилось. Наверное, надо было использовать даже минимальный шанс: писать письма на самый верх, обратиться к маршалу Гречко, который любил и понимал теннис... Но я целиком полагалась на тренеров Спорткомитета, а они, естественно, понимая, что нужна долгая борьба и миллион бумажек с объяснениями, при этом абсолютно никак не заинтересованные в возможном контракте, даже и не начинали никакого движения. Только говорили: "Вот здорово! В Филадельфию приглашают, к Кинг, в один клуб!" На этом все и закончилось.

Впервые обыграв Кинг, я почему-то решила, что так будет теперь всегда. Я искренне думала: "Приеду играть следующий турнир в Хилтон-Хет, всех уберу". Моя победа над первой ракеткой мира для советского тенниса оказалась столь значительной, что меня с ней поздравил председатель Спорткомитета Сергей Павлов, сам увлекающийся теннисом. Тогда это событие казалось экстраординарным, а ведь так естественно, что спортивные руководители обязаны поздравлять спортсменов с успехом. И те, кто забывает поздравить спортсмена, по сути дела, оскорбляют его.

...В том же 1974 году в полуфинале открытого первенства Италии я уступила 19-летней американке Крис Эверт, но выиграла с ней парную комбинацию. С Эверт я играла и в финале Исборна, проиграла ей и там, но опять мы выиграли с ней соревнования пар. Год получился урожайным: я дошла до финала первенства Франции и заняла на нем первое место в паре с Крис Эверт. Но самое главное его событие для меня - игра в финале Уимблдонского турнира, где я проиграла все той же Крис Эверт. 1974 год - пик моей спортивной карьеры. Я вошла в элиту мирового тенниса, мое место в течение нескольких лет было в первой десятке. Меня узнавали в Лондоне и Нью-Йорке, чего нельзя сказать о Москве. К концу такого счастливого года меня посеяли под вторым номером на открытом первенстве США, то есть посчитали, что по силам я вторая теннисистка одного из самых престижных турниров. Тем же летом я благополучно проиграла первенство Европы, но мне, честно говоря, было не до него. Я готовилась к "Ю.С. опен".