Только ты

Рено взглянул на Еву так, словно видел ее впервые. Да так оно и было. Он никогда не смотрел на нее так, как сейчас. Он смотрел не на девушку в красном платье, а на невинную девушку; девушку, которую он страстно желал, несмотря ни на что.

– Девственница…

– Да, это так, громила с ружьем. Я девственница.

И внезапно ее рот горестно искривился.

– Точнее, я была девственницей, – поправилась она. – А сейчас я обесчещенная девушка, каких немало на свете.

Слово прозвенело и осталось в мозгу Рено. Обесчещенная.

Подобно тому, как обесчещена Саванна Мари. Как была обесчещена Виллоу.

«Порядочный мужчина женится на невинной девушке, если он обесчестил ее».

Внезапно Рено почувствовал себя загнанным в угол. И, как всякий загнанный в угол зверь, он вознамерился вырваться на свободу. Он вцепился пальцами в плечи Евы.

– Если ты думаешь, что обменяла свою девственность на мужа, – прохрипел он, – ты глубоко заблуждаешься. Я выиграл тебя в карты. Я взял свое… Вот и все.

– Слава богу, – сказала Ева сквозь зубы.

Уже второй раз Ева приводила его в смятение. Он ожидал с ее стороны возражений, потока слов о том, что он обязан, будучи порядочным человеком, жениться на обесчещенной девушке. Это был старый трюк, самый старый и самый мощный в арсенале войны, которая ведется между ищущими мужа девицами и свободолюбивыми мужчинами.

Но Ева не воспользовалась им.

– Слава богу? – повторил Рено в недоумении.

– Что тут непонятного? – резко спросила Ева. – Слава богу, что я полностью расплатилась за проигрыш и что ты не будешь больше делать это снова, потому что…

– Что ты такое городишь? – перебил он Еву.

–…теперь я знаю, почему женщины расплачиваются за это.

Яростные слова Евы повисли в напряженной тишине надолго, прежде чем Рено решился ответить.

– Тебе это понравилось, и ты это знаешь, – произнес Рено низким, напряженным голосом. – Я не изнасиловал тебя!

– Ты не изнасиловал меня. Но мне это не понравилось!

– Тогда почему же ты просила об этом? – возразил он.

Унижение и гнев сделали щеки Евы пунцовыми. Ее губы дрожали, но в голосе и во взгляде чувствовалась твердость.

– Птенцу тоже нравится летать. Но придет миг, и он упадет и разобьет свою глупую голову о землю.

Некоторое время Рено молчал. Затем он засмеялся: конечно, он остался в дураках. Он собирался взять девушку из салуна, а вместо этого обесчестил девственницу.

– Летать, говоришь? – спросил он грудным голосом.

Ева осторожно посмотрела на него, не доверяя бархатистым нотам в его голосе. Она попыталась исподволь освободиться от его рук. Он сжал ее пальцы, давая ей понять, что надежно держит ее.

– Нравится летать, – произнесла она лаконично. – Но придется падать. Большая разница, громила с ружьем.

– Только первый раз. В следующий раз ты приземлишься на ноги, как все кошки, к которым ты относишься.

– Следующего раза не будет.

– Ты отступаешь от своего слова? – ровным тоном заметил Рено.

Улыбка Евы была холоднее зимы.

– Мне не придется, – сказала она. – Ты можешь пытаться расшевелить меня, но скорее огонь замерзнет и превратится в лед. Будь уверен: я никогда не пожелаю вновь испытать боль и увидеть кровь.

– Так бывает только в первый раз. И потом, если бы я знал, что ты девственна, я бы…

– Я тебе говорила, что не позволяла ни одному мужчине лезть мне под юбку, разве нет? – перебила она Рено. – Но ты мне не верил. Ты считал меня шлюхой. Надеюсь, ты хотя бы теперь видишь, что это не так.

И вдруг ее поразила горькая мысль.

– Я не была шлюхой, – поправилась она. – А сейчас я ею стала.

Рено почувствовал гнев.

– Я не делал тебя шлюхой, – проговорил он, чеканя каждое слово.

– Разве? А как же это случается? Первый раз – это ошибка, а шлюхой становятся во второй раз? Или в третий? А может быть, в четвертый?

– Черт побери! Какой-то кошмар!

– Сколько раз потребуется девушке согрешить, чтобы она волшебным образом превратилась в шлюху? Скажи мне, громила с ружьем! Я не хочу перешагнуть этот положенный богом рубеж!

– Чего ты хочешь от меня? – вскричал он в ярости. – Чтобы я женился на тебе? Тебя это устроит?

– Нет!

– Что?! – переспросил Рено, не уверенный в том, что не ослышался.

– Ничто не исправит положения, кроме любви, – сказала Ева с горечью, – а дождаться любви от такого человека, как ты, все равно, что найти корабли из камня, сухой дождь и свет, который не порождает теней.

Услышав собственные слова, произнесенные Евой столь саркастически, он понял, что причинил ей боль не только тем, что лишил ее невинности.

– Ты думала, что любишь меня… – произнес Рено ошеломленно.

Ева побледнела.

– Какое это имеет значение!

– Имеет, черт побери! Ты ответила мне страстью, потому что ты настоящая женщина, а не потому, что голова твоя напичкана девичьим вздором о любви.

Резким движением Ева освободилась от тисков Рено. Она запахнула плотнее рубашку и отчужденно посмотрела на него желтыми глазами.

Рено подумал, что ему следовало бы быть более тактичным в своих высказываниях о любви. Намного более тактичным.

Ева была невинной, а невинность верит в любовь.

– Ева…