Только ты

На следующее утро я убежала в школу еще раньше обычного (родители уезжали в командировку, и я неловко поцеловала мачеху в щеку, смутив ее своим вниманием и неожиданно смутившись сама), уже привычно пробежала по красивой, заснеженной улицей Черехино и смело запрыгнула в первый автобус. Стас сам нашел меня у школьной раздевалки, загородив путь широкими плечами и легко оттеснив в сторону. Сказал бесцветно, словно обращался к невидимке, даже не дождавшись, когда я подниму на него удивленный взгляд:

- Сегодня ко мне придут друзья. Надеюсь, скелетина, ты не будешь дурой и забьешься куда-нибудь мышью. И только попробуй хоть слово о вечеринке вякнуть отцу с матерью, пожалеешь…

- Что этот павлин хотел от тебя, Насть? Ты видела, как важно развернулся? Чуть на Петьку не налетел. Фролов что, совсем ослеп?

От Дашки мало что удавалось скрыть, вот и сейчас, собираясь на урок, подруга хмуро смотрела в спину Стасу, не представляя, какая паника поднялась в моей душе с его словами. Какой ненужной и нежеланной я вдруг себя почувствовала. Словно песчинка, что снова угодила с берега в море и сейчас медленно опускалась на дно.

Вечеринка? В доме мачехи? Но ведь родители обещали приехать к ночи, если их ничего не задержит. Галина Юрьевна сама утром сказала, что постарается вернуться! Что на Стаса надежды нет, пусть он и обещал взяться за ум. Обязательно вернуться, осталось только запустить поток с новым дорогостоящим оборудованием и получить на выходе первую партию изделий… А отец промолчал.

- К-кажется, он меня с кем-то спутал, - соврала я Дашке, отводя взгляд.

Врать я никогда не умела и чувствовала себя ужасно. Вместе с подругой отправилась на урок, за собственными переживаниями едва ли заметив, как получила «отлично» за реферат и «хорошо» по английскому, и как странно смотрела на меня Маринка, снова шушукаясь с девчонками. На тренировке ей никак не удавалось поймать меня за колени, когда из мостика я становилась в стойку «на руках», и я снова и снова больно ударялась пятками о пол, не сумев удержать равновесия.

- Терпеть не могу эту зазнайку Воропаеву. И чего она на тебя взъелась?

- Не знаю, Даш, но мне все равно.

- А мне нет! Она тебя, Настя, покалечит, а Альбина Павловна со своей неуемной фантазией даже не заметит! Придумала тоже! Что мы ей тут, гимнастки, что ли?! Пусть в своем хореографическом отрывается, а мы на такое не подписывались!

- Так ведь она как лучше хочет. Это же ее работа.

- Она – да, а вот Воропаева – не уверена. Той только первые роли подавай, а тут ты со своей гибкостью.

Мы уже выходили из школы и Дашка, сбегая по ступенькам крыльца, как всегда спросила, невзначай поглядывая в сторону топчущегося на аллейке Збруева:

- Домой, Насть?

Я не собиралась домой, и не собиралась больше врать подруге, поэтому честно ответила:

- Нет, в больницу к бабушке. Папа ее не сможет сегодня навестить, вот и проведаю сама.

- Ну, пока! До понедельника! Передавай привет бабушке!

- Пока! Обязательно передам!

На календаре была пятница, и школа быстро пустела. Еще раз помахав на прощание Дашке и Збруеву, я поправила шапку, затянула шарф и направилась к проспекту. Больница, где лежала бабушка, находилась на расстоянии в две автобусные остановки. Несколько раз после занятий отец встречал меня у школы, чтобы навестить мать, и я решила, что запросто смогу пройтись знакомым маршрутом. Тем более что время только-только перевалило за три часа дня, улица оживленно шумела, а после предупреждения сводного брата идти домой совсем не хотелось.

- Нет, девонька, тебе не сюда. Сегодня Нину Матвееву перевели в другое отделение, спустись-ка этажом ниже…

- Спасибо…

Из отделения кардиологии бабушку перевели в терапию. Я осторожно прошла коридором и отворила дверь незнакомой палаты. В последние дни бабушке стало значительно лучше, но она все равно казалась больной и слабой.

- Ну как тебе у отца, внученька?

И так не хотелось ее огорчать.

- Хорошо.

Я сидела у больничной кровати и держала бабушку за руку. Мы болтали о том о сем, но больше смотрели друг на друга и улыбались.

- Гриша говорит, что Галя тебя не обижает, и приняла, как родную дочь. Вон даже одежду новую купила и учебники. Дай ей Бог здоровья! А я так боялась, что невзлюбит. Все же ты чужая кровь для нее …

- Да, Галина Юрьевна очень добрая. Очень-очень!

- А еще говорит, что вы подружились со Стасом. Видный парень у Галины, я фотографии смотрела. Красивый. Небось, в школе от девчонок отбоя нет? Поди важничает на каждом углу? Знаю я таких красавчиков. Смотри, Настенька, не влюбись, ты у меня девочка домашняя. Влюбишься, что делать будем?

Этот разговор был необычным для нас, и я смутилась. Пожала плечами, застенчиво пряча глаза, чувствуя вдруг, как заливаюсь румянцем.

- Бабушка, перестань. Я ему даже не нравлюсь. Мы почти не разговариваем, у Стаса в школе свои друзья. Если честно, он мне не очень рад, но я не обижаюсь.

- А и правильно! И не надо! У тебя Егорка есть. Хороший парень растет! Вот вернемся в город, расскажешь ему, как ты здесь жила-была и что видела. Соскучилась, наверно, по Егору-то?