Только вернись

– Пока я лишь запросил материалы дела из архива. Но скажу сразу – дело тонкое… Смерть от несчастного случая, вот, что там пишут.

– Но при этом Лера слышала разговор отца и мамы. В нем он признается, что убил брата. Что-то не сходится… Зачем Мирону становиться моим отцом? Выдавать себя за другого человека? Он ведь мог спокойно жить дальше, если невиноват?

– А вы не помните, чем занимался ваш папа перед смертью? – прищуривается Свирепый.

– Они с дядей работали над открытием. Мирон и Андрей в молодости серьезно занимались наукой. Это потом, спустя некоторое время, отец адаптировался к реальной жизни и стал бизнесменом.

– А как они им стал? Интересно…

– Что-то продал… Слушайте, он точно продал патент за границу. Получил приличный стартовый капитал и… Может, хотели убить Мирона? И перепутали с моим папой? Черт… Как бы это теперь выяснить?

– Поговорить, Глеб. Для начала просто поговорить с отцом начистоту.

Глава 37

Глеб.

Надо поговорить с папой… Свирепый прав – без откровенной беседы никуда… Я спешно прощаюсь с Всеволодом и прыгаю за руль. Сердце сжимается от мыслей о Каролине… Так хочу домой, аж зубы сводит. И да… Я услышал совет Свирепого и собираюсь к нему прислушаться. Я ее отпущу… Пусть поживет свободной жизнью, вдохнёт аромат независимости, заскучает… Кто знает, может, она сама меня позовёт? Поймет, как ей без меня плохо? Мда… А если ей понравится жить без меня? Или ее окружат другие ухажеры? Налетят как коршуны, чтобы растрепать мою Кару на кусочки. Ревность тлеет внутри, норовя разгореться в пылающий факел и сжечь все к чертям собачьим… И меня заодно. Набираю номер Брыкалова – его брат отвечает за ремонт в квартире Кары. Может, не стоит жену отпускать сейчас, когда ей предстоит операция? Глупость какая-то… Не знаю, как поступить правильно?

– Брыкалов, как дома?

– Все в порядке, босс. Каролина Дмитриевна попросила меня собрать вишню.

– А ты что? – улыбаюсь, сворачивая к оживленному перекрестку.

– Собрал половину ведра. Сижу косточки из неё выковыриваю, – вздыхает он. – Ваша супруга тесто замесила на пирог. И не думает отдыхать, а я волнуюсь, между прочим. Ей отдыхать надо, с ее-то сердечком…

– Поеду к родителям. Ты там не теряй бдительности, смотри, чтобы дом был под надежной охраной.

– Четыре наших парня на улице, все "тип топ", босс.

– Скажи, а как обстоит дело с ремонтом квартиры Каролины? – спрашиваю, надеясь, что с ремонтом беда – подрядчики подвели или соседи затопили…

– Так дня три, как закончили все. Вы что, шеф? Совсем вы, Глеб Андреевич заработались. Вчера мебель новую собрали и квартирку вымыли. Все готово к возвращению… хм… Извините, шеф.

– Да, я хотел ее перевезти. Так что не извиняйся.

– Не глупите, Глеб Андреевич. Ваша жена больна, а вы должны рядом быть. Потом разберётесь… Извините, я снова не в своё дело лезу. Пошёл я, вишню отнесу. Приезжайте на пирог.

– Скоро буду.

Пирог, семья, любящая жена… Я мечтал об этом раньше, а потом запретил себе думать о счастье… Оказывается, мечты во мне жили… Спали в душе, как сильные здоровые семена в погребе. И сейчас они растут и укрепляются в моём сердце, избрав его своим домом… Я ее люблю… Потому и смогу отпустить…

Тягостно вздыхаю, крепче сжимая руль. Покупаю в цветочном салоне букет для мамы и сообщаю родителям о визите.

Что принесет разговор? Даст ли ответы на вопросы или закроет сердца родителей навсегда? Знаю лишь одно – поговорить я обязан…

– Глебушка, сынок, а чего ты приехал? – всплескивает руками мама, а потом забирает букет из моих рук. – Как Каролина? Все ли в порядке? Какие цветы красивые, сынок. А как пахнут…

– Мам, есть разговор… Я не хотел его поднимать, но…

– Проходи, родной. Папу позвать? – поникшим голосом произносит она.

– Да. Сначала с ним.

Отец смотрит исподлобья… Растирает переносицу и часто моргает, с трудом скрывая волнение. Он жил с этим много лет… А сейчас словно понимает, для чего я пришел. Проходит в кабинет и опускается в старое кресло.

– Садись, сынок, – сглатывая, произносит он. Стакан подрагивает в его руке, когда папа наливает воду из кувшина. – Что-то с твоей женой? Малышка у тебя чудесная, просто прелесть, она…

– Пап, ее могло не быть.

– Что это значит, Глеб?

За окном жужжит газонокосилка, и ее противный звук в повисшем между нами молчании кажется оглушительным…

– Пап, расскажи правду. Как умер дядя Мирон? Или Мирон это ты?

– Чушь какая, Глеб… Я Андрей, твой папа, – постукивая кончиком карандаша по столешнице, произносит отец.

– Тогда скажи, какую книгу перед смертью дяди Мирона мы с тобой купили маме в подарок?

Отец бледнеет и опускает взгляд. Вытирает вспотевший лоб платком и откидывается на спинку кресла.

– Не помню. Давно это было…

– Такое не забывают. Никогда. Ты помнил мамины любимые книги и наизусть знал имена ее любимых авторов. Мирон это ты? Скажи мне, как все случилось? Я спрашиваю не для того, чтобы тебя осудить. Просто…

– Почему ты вдруг вспомнил об этом?

– Твое признание маме слышала моя любимая девушка Лера Веснина. Давно это было, да пап?