Только звезды нейтральны

- Пробовал… - неуверенно сказал Захар и, почуя укор, перешел в наступление. - Вот ты, поди, думаешь: безрукий руководитель! Ничего за два года не сделал. А строители меня во как держат! Не дают Полярного! И судоремонтный завод черт знает какими темпами строят. Что тут будешь делать? На море штормы десять - двенадцать баллов, попробуй выйди вот с таким флотом. Обратно придут одни железки. А ремонтировать где? Где? Я тебя спрашиваю! Пишу, кричу на всех собраниях: дайте судоремонтную базу! А меня только обещаниями кормят: будет завод. А когда он будет черт знает!

Захар отвернулся.

Душенов посмотрел на квадратные плечи друга и миролюбиво сказал:

- Чудак ты, вздумал один гору свернуть. Забыл, что есть обком партии? Если партия возьмется - любое дело можно поднять… - И, помолчав, добавил: - Послушай, Захар, случись война, если у нас не будет хороших баз, если мы не научимся плавать, тогда тонуть будем сами, без помощи противника…

Захар мотнул головой, но ничего не ответил.

К ним подошел невысокий моряк с черными цыганскими глазами в густых ресницах, с широкой золотой нашивкой на рукаве, отрекомендовался:

- Член Военного совета Байрачный. - Он энергично пожал Душенову руку. - С приездом! Как вам, нравится у нас, товарищ командующий?

Он говорил медленно и раздельно, будто после каждого слова ставил точку. Душенов ощущал себя рядом с членом Военного совета Гулливером и немного отодвинулся.

Высокий, большой, он почти всегда возвышался над людьми, стоявшими рядом, и от этого чувствовал себя неловко.

- Нравится, - ответил он. - Воздух свежий, море мятежное - что еще надо нашему брату? - Он окинул взглядом подвижную сухопарую фигуру Байрачного и неожиданно спросил: - Вы спортом занимаетесь?

- Занимаюсь. Правда, несколько своеобразным спортом - играю в шахматы.

- Шахматы - это тоже своего рода спорт, - вежливо заметил Душенов. - Отличная тренировка для ума.

Сам я, к сожалению, не силен, а то бы составил с вами партию.

Байрамному пришлось по душе такое признание.

- Было бы желание. Научим! Ничего мудреного нет… Когда будете принимать дела?

- Через неделю, думаю, не раньше. Надо осмотреться. Что ты скажешь, Захар?

Он с умыслом обратился к Захару по имени, чтобы подчеркнуть близость их отношений.

Байрачный это оценил: еле заметно кивнул, прикрыв глаза густыми черными ресницами.

- Не знаю, дело ваше, хозяйское…

Душенов подумал: «Цыган или не цыган?» Байрачный сразу ему понравился.

Все трое вернулись в салон.- Пока сервировали стол к обеду, Байрачный отозвал Захара в сторону и в чем-то убеждал его. Душенов подошел к карте. Его всегда привлекали географические карты. Еще мальчишкой он любил рассматривать синеву морей, тонкие контуры берегов, мысы, островки, бухты, и никто никогда бы не догадался, какие картины встают при этом в его воображении. Сейчас он видел большой кружочек с надписью «Мурманск», потом перевел взгляд на Полярное и подумал: «Закрытая бухта, как будто самой природой создана для подводных лодок». Он все внимательнее вглядывался в голубую полосу Кольского залива. А вот, судя по рисунку, место, пригодное для главной базы будущего флота: открытая глубоководная гавань, удобный рейд. И рядом море. Чего лучше! Он прочел мелкую надпись: Ваенга.

Его позвали к столу. Обычно он был приятным собеседником и умел поддержать разговор, но на этот раз больше молчал. Из головы не выходило странное и вместе с тем притягательное слово: Ваенга.

«Здесь будет город заложен»

По земле, как говорят поморы, стлался морок. Пасмурно и мрачно. Скалистые гранитные сопки были скованы льдом, только рыжели их обнаженные вершины, да рыскал над ними сквозной ветер-морянка. Ударит в кипаки{1}, возьмет повыше и летит дальше, свистя и завывая, над сопками…

Над океаном висела плотная стена тумана. Временами в нее врывались стремительные вихри снежных зарядов.

Эскадренный миноносец осторожно шел вдоль берегов Кольского залива. Вскоре и берег утонул в тумане. И впереди, по бортам, за кормой, - не стало видно ни зги.

Ходовой мостик был затянут парусиной, чтобы люди, находившиеся в укрытии, не заледенели. Но мороз забирался под парусину и ложился инеем на рукавицы, воротники, брови людей. Зато парусина не пропускала ветер, и он трепал поверху, бился, свистел, но достать до людей не мог. А людей на мостике было трое: Душенов, командир миноносца, очень высокий, голубоглазый и белобородый Говорков и Юра, который накануне получил в школе пятерку по математике и в виде поощрения получил разрешение участвовать в походе.

Мальчик держал бинокль, всматривался в берег, и трудно было поверить, что он может что-нибудь разглядеть в густом молочном тумане.

Потянувшись к Говоркову, мальчик доверительно сказал:

- Когда кончу школу, буду моряком, как папа… И вы…

Говорков смотрел на сурового, затянутого в кожаный реглан Душенова и думал: какая трогательная дружба между отцом и сыном.

Юра поднял бинокль к глазам и сообщил:

- Вижу Зеленый Мыс! Папа, а это что за огонь там на пригорке?