Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Весь этот день проходил в Иерусалиме и окрестностях чрезвычайно шумно и хлопотливо, потому что не только местные жители, но все бесчисленные богомольцы хлопотали о закупке и заклании агнца, так что в этот день иногда закалалось более двухсот тысяч агнцев. Позаботились о том же и ученики, и еще в четверг утром 13-го Нисана спросили своего Учителя, где бы Он желал есть пасху. Спаситель велел апостолам Петру и Иоанну идти в Иерусалим и, указывая для них таинственный признак, сказал им, что при входе в ворота они встретят слугу с кувшином воды, почерпнутой в одном из источников для вечернего употребления; следуя за ним, они придут в дом, хозяину которого они должны передать о намерении Учителя есть в этом доме пасху с своими учениками; и хозяин этот (по предположению некоторых, Иосиф Аримафейский) тотчас же предоставит в их полное распоряжение готовую убранную горницу, снабженную необходимыми столами и лежанками. Они нашли все, как сказал им Иисус Христос, «и видимо, в тот же день приготовили пасху». Когда Христос и остальные ученики прибыли в этот дом, то вечеря была уже готова, стол накрыт и расположен обычный триклиний с возлежаниями. Обычай есть пасху стоя был уже давно оставлен. Возлежание считалось наиболее сообразным и удобным положением, тем более что оно признавалось положением свободных людей. Каждый гость возлежал во всю свою длину, облокачиваясь на левую руку так, чтобы правая могла быть свободной. По правую сторону Иисуса Христа возлежал возлюбленный ученик, голова которого поэтому во всякое время могла склониться на грудь его Учителя и Господа. На Востоке во всяком доме серединная часть пола обыкновенно покрывается коврами или циновками, и при входе в комнату всякий снимает свои сандалии у порога, чтобы не загрязнить белых и чистых циновок пылью и нечистотой с дороги или с улицы. Все ученики так и сделали и затем стали занимать места за столом; но при этом опущен был другой приятный обычай, который немало ценился Христом. Ноги их, наверно, были покрыты пылью от хождения по знойной и каменистой дороге из Вифании в Иерусалим, и в таком случае приятно было бы освежиться для вечери омытием их после снятия сандалий. Но омывать ноги было делом рабов, и так как никто не вызвался исполнить этого доброго дела, то сам Господь Иисус, в своем бесконечном смирении и самоотречении, встал из-за стола, чтобы исполнить рабскую службу, которой никто из Его учеников не предложил сделать для Него. Он снял с Себя верхнее одеяние, взял сосуд с водой и полотенце и молча начал умывать им ноги. Смущение и стыд повергли учеников в глубокое молчание, пока Он не дошел до Петра, неудержимое волнение которого выразилось в изумленном вопросе: «Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Ты, Сын Божий, Царь израилев, имеющий слово вечной жизни, Ты ли будешь умывать ноги недостойного Петра?» Но Христос отвечал ему: «Если не умою тебя, не имеешь части со Мною». И этого замечания довольно было, чтобы пылкий ученик воскликнул: «Господи! не только ноги мои [умой], но и руки и голову». И Христос продолжал умовение, заявив при этом, что они, как омытые водой духовного учения из источника жизни, чисты; но, прибавил Он с грустью, «не все», и в этот момент святые руки Его, быть может, умывали грязные ноги предателя, только что возвратившегося с своего гнусного торга.