Толкование на паремии из книги Бытия

И проклятие земли, и смерть суть действия не только правосудия Божия, но вместе благости Божией к грешнику; ибо служат врачевством против гордости, учат смирению, и ставят преграду неумеренным чувственным удовольст­виям.

20. И нарече Адам имя жене своей жизнь 

(Ева), яко та мати всех живущих.

Несмотря на выслушанный от Бога приговор смерти Адам дает жене имя, по–видимому, неуместное после этого приговора. Это свидетельствует о его благодарности к Богу, обетовавшему сделать жену матерью великого Семе­ни, имеющего победить диавола и притупить жало смерти.

Глава: VI. Паремия, положенная на вечерне в понедельник второй седмицы Великого поста (Быт 3, 21–24. 4, 1–7).

Быт 3, 21. И сотвори Господь Бог Адаму и жене его ризы кожаны, и облече их.

Чувство стыда друг пред другом, пред Богом и своею совестию, возбужденное в падших прародителях зрелищем наготы своей, заставило их устроить препоясание на чрес­ла. Господь одобряет это чувство и это прикровение сра­моты, как свидетельство раскаяния во грехе, и вместо не­совершенной одежды, закрывавшей только часть тела, и притом непрочной (она сделала из древесных листьев), дарует им полную и прочную одежду из кож звериных. Не только в нравственном отношении нужна была одежда, как преграда бесстыдству и ограда скромности, но и в физи­ческом: грех внес в телесную природу наших прародите­лей, дотоле крепкую и безболезненную, начало немощей и болезней, — одежда явилась для них потребностью для защиты от холода, сырости, зноя. Не лишено значения самое вещество, из которого сделана для них одежда. Бог мог бы, без сомнения, устроить для них одежду из другого какого‑либо вещества, но Он избирает такое, для получе­ния которого надлежало пролить кровь бессловесного. Не без основания думают, что Господь чрез это хотел научить людей не только искусству одеваться, но вместе умилос­тивлять Его закланием в жертву Ему животных.

22. И рече Бог: се Адам бысть яко един от Нас, еже разумети доброе и лукавое. И ныне да не когда прострет руку свою и возмет от древа жизни, и снест и жив будет во век.

Преступлением заповеди Божией Адам не только не достиг того, что обещал ему диавол, т. е. равенства с Богом в многоведении, но еще лишил себя права на дальнейшее пребывание в райском жилище. Приговор об изгнании из рая Господь предваряет словами: се Адам бысть яко един от Нас, еже разумети доброе и лукавое. 

В сих словах, представляющих собеседование между Лицами Пресвятой Троицы, выражается укоризна Адаму и вместе сожаление о том легкомыслии, с каким он допустил себя обмануть диавольским обещанием. Событие показало, в каком смыс­ле понимал свое обещание диавол. Адам действительно сделался подобным Богу, если под сим уподоблением ра­зуметь приобретение знакомства с добром и злом без от­ношения к тому, как приобретено это знакомство. Оно приобретено чрез порабощение злу, с утратою невинности и правоты. Не достойно ли, посему, величайшего сожале­ния, что Адам, увлеченный желанием равнобожия, не до­гадался, что ему обещано диаволом только мечтательное равнобожие? Не достойно ли сожаления, что он по своей вине впал в сети диавола?

И ныне да не когда прострет руку свою и возмет от древа жизни и снест, и жив будет во век За вкушение недозволен­ных к употреблению плодов от древа познания добра и зла Господь лишает Адама дозволенных к употреблению пло­дов от древа жизни. Им дана была благодатная сила под­держивать бессмертие человека по самому телу. Господь не отъемлет от них этой силы, но Ему уже неугодно было чрез них поддерживать бессмертие в том, кто по духу отчуждил себя от жизни в общении с Богом. Впрочем, лишение бессмертия по телу было не только наказанием для человека, но вместе делом милости Божией. Вечно жить в бессмертном теле значило бы вечно грешить и вечно терпеть бедствия, на какие осужден человек в этой жизни. Смерть полагает предел этим бедствиям и пресекает пагуб­ную возможность вечно грешить. Притом опытное дозна­ние того, что счастие невозможно на этой проклятой за грехи человека земле, и что полная победа над грехом недостижима в этой жизни, ослабляло в человеке пристрас­тие к временной жизни, возбуждало в нем желание и на­дежду блаженства в другом мире, и устремляло его помыш­ления к небесному отечеству.

23. И  изгна его Господь Бог из рая сладости делати землю, от неяже взят бысть.