Толкователи

Нет, аканская Система совсем не религия! К этому выводу Сати вскоре пришла окончательно и ухватилась за него со все возрастающим энтузиазмом. Разумеется, Система эта имела и свои духовные координаты. Мало того, она СЛУЖИЛА духовными координатами для тех, кто жил внутри ее и вместе с нею. Но религия как институт, требующий веры и закрепляющий позиции некой высшей власти, религия как некое сообщество людей, сформировавшееся благодаря знанию об иноземных божествах или соперничающих социальных институтах, на Аке не только отсутствовала, но никогда и не существовала.

Возможно, впрочем, так было лишь прежде.

Обитаемые земли Аки – это огромный единый континент и невероятно длинный архипелаг, протянувшийся вдоль восточного побережья этого континента. Местность, где проживал ранее народ довза, находилась на крайнем юго-западе Великого Континента. В принципе все аканские народы, не разделенные морями и океанами, принадлежали к одному типу людей с незначительными местными вариациями. Это было отмечено всеми Наблюдателями; все они, как один, указывали на удивительную этническую гомогенность населения планеты, на крайне малое разнообразие общественных структур и культур, но никто так и не отметил до сих пор тот замечательный факт, что среди аканцев НЕТ ЧУЖЕЗЕМЦЕВ. Никто здесь даже НЕ СЧИТАЛСЯ чужеземцем, пока не прилетели первые представители Экумены.

Это лежало на поверхности, и тем не менее воспринять это земным умом было достаточно трудно. Никаких «чужаков». Никаких «иностранцев». Никаких «других» – в том мертвящем смысле «инаковости», который существовал на Терре/ Земле, где испокон веков существовали отчетливые различия между племенами и народами, границы, установленные законом и вечно нарушаемые соседями, этническая ненависть, лелеемая столетиями и тысячелетиями. Слово «народ» на Аке означало не «мой народ», а «народ вообще», всех людей, все население планеты. Понятие «варвар» отнюдь не значило «чужак, говорящий на непонятном языке»; варваром аканцы называли любого необразованного человека. Точнее, необразованного в современном понимании этого слова. Всякое соперничество, соревнование здесь происходило как бы между членами одной семьи. Все войны являлись войнами гражданскими.

Одно из эпических сказаний, которое Сати старательно записывала кусками и отдельными фрагментами, было как раз посвящено одной из таких кровавых феодальных междоусобиц из-за плодородной долины, оставленной в наследство брату и сестре, которые, поссорившись, развязали затяжную войну друг с другом. Вражда между отдельными регионами и городами-государствами за экономическое господство на Континенте красной нитью проходила сквозь всю аканскую историю и часто вспыхивала с такой силой, что превращалась в мощный вооруженный конфликт. Но эти войны и междоусобицы велись исключительно с помощью профессиональных армий и на полях сражений. Крайне редко – и в народных преданиях, а также в исторических анналах к этому относились как к чему-то постыдному, неправильному, заслуживающему наказания – воюющие стороны разрушали города или деревни и наносили физический ущерб гражданским лицам. Аканцы вступали в войну друг с другом из-за непомерной алчности, честолюбия, стремления к власти, но не из-за этнической ненависти и не во имя веры. Они всегда дрались по правилам. И правила у всех были одни и те же. Они были единым народом. Их система мышления и образ жизни всегда в целом были универсальны. Это была как бы одна и та же мелодия в полифоническом исполнении.

И подобная «коммунальность», думала Сати, в значительной степени зависела от общей письменности. До культурной революции даже в стране довзан существовало несколько основных языков и бесчисленное множество диалектов, но все они пользовались одним и тем же идеографическим письмом, понятным всем. Да, это была довольно неуклюжая и весьма архаичная письменность. Не алфавит. И тем не менее древняя письменность была распространена повсеместно и пользовалась огромным уважением, ибо способна была одновременно соединять и разделять народы, языки и диалекты, подобно китайским иероглифам на Земле. Благодаря этой письменности тексты, написанные несколько тысяч лет назад, любой мог прочесть без перевода, хотя с тех пор фонетическая форма того или иного слова успевала претерпеть порой колоссальные изменения, и в устной речи такое слово можно было просто не узнать. Возможно, именно это послужило отправной точкой для представителей народности довза, когда они производили языковую реформу и избавлялись от старой письменности, вводя куда более простой алфавит. Идеографическое письмо воспринималось ими не только как препятствие на пути прогресса, но и как активная консервативная сила, стремившаяся сохранить жизнь никому не нужному прошлому.