Толлеус, искусник из Кордоса

Стерев со лба непонятно от чего выступивший пот, Толлеус отложил Вестник, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. С пленником, что так эффектно смотрит с первой страницы, почти ничего не ясно: ни кто он, ни откуда. Загадка. Вполне может оказаться, что благодаря своим видениям искусник знает про него больше всех следователей и маститых профессоров из столичной комиссии, вместе взятых. И все же кое-что новое удалось узнать. Во-первых, выходило, что пленник не из Оробоса. Во-вторых – тут Толлеус больше полагался на свой опыт сегодняшней встречи – этот человек не был чародеем. Ну, может быть чуть-чуть: не на пустом же месте оробосцы поют ему дифирамбы, восхваляя до небес свое Чародейство. И все же основная работа по ремонту Паука была выполнена с помощью Искусства. Даже Маркус это подтвердил. И что с того, что это не обычное Искусство, а какая-то его параллельная ветвь? Пускай различия настолько сильны, что даже видавшие виды профессора смущаются. Суть от этого не меняется: Искусство – оно и есть Искусство.

Все это само по себе, конечно, интересно. В самый раз, чтобы поболтать языком на рынке, в трактире или на званом обеде. Однако совсем другое взволновало старика до глубины души, так что он даже стал нервно хихикать, потешаясь над собой. Дело в том, что кусочки мозаики сложились в весьма неприятную для него картину: чудеса из видений нужно искать не в Оробосе!

Тут же, словно в подтверждение этой идеи, из подсознания вынырнула давно не дававшая покоя мысль: где те големы, которых он видел в Видении? Не движущиеся кучи необработанного камня, а блестящие полированным металлом големы-грузчики? Нет в Оробосе этих големов! Искусных големов, как понял старик со всей отчетливостью. И никогда их здесь не было! Где-то живут искусники. Не такие, как в Кордосе, другие. Они могут, они умеют. Все-таки правильно учили в академии: Искусство - все!

- Где же найти мне иное Искусство? - тихонько спросил Толлеус картинку в Вестнике. Изображение не ответило, но само оно было красноречивее слов: Тайное всесильное Искусство у него - у этого удивительного парня, с которым не хватило духу поговорить.

Толлеус. Наследник.

Закончился день великих волнений, когда новости хорошие и плохие несутся нескончаемой чередой, а Призрачные голоса кричат в самое ухо громче, чем когда бы то ни было раньше. Наступил новый день. Искусник, искупавшись вчера перед сном в специальной бадье, вода в которой была подогрета и приправлена снимающим усталость плетением, не торопился вылезать из мягкой чистой постели. Вообще работники живут не в посольстве, но ему вчера постелили в одной из гостевых комнаток. Всякое бывает: прибывают новые сотрудники, делегации, инспекции. Одним словом, гости.

Все было хорошо, даже еще лучше. И только одна мысль точила, как червяк: он ищет свою Мечту не там.

- Обидно! - сам себе пожаловался Толлеус. Вроде бы, все признаки указывали на Оробос, все объяснялось чародейством. И вот на тебе. Положа руку на сердце, эта поездка, несмотря на все треволнения, принесла старику только пользу. Он нашел работу, о какой и не мечтал, поправил здоровье, на что только робко надеялся, сделал несколько полезных покупок, продвинулся в своих изысканиях. Даже с маной теперь все в порядке: больше не надо беречь каждую каплю. Живи и радуйся. Отправляясь в путь, он прекрасно отдавал себе отчет, что, промыкавшись два месяца, может вернуться ни с чем. Так что ни о какой неудаче не могло быть и речи. Но все равно внутри был неприятный осадок.

Теперь, когда искусник снова при работе, надо было забыть обо всех поисках и путешествиях, обустраиваясь на новом месте, привыкая к новому укладу. Вся прежняя жизнь была такой: государство решает, ты выполняешь. Но мечта… Нет, Мечта с большой буквы, родившаяся на чудесных образах из видений, не желала уходить. Она не давала покоя, требуя продолжать поиски. Бороться с ней было нелегко.

- Нужно чем-нибудь отвлечься! – посоветовал себе Толлеус. Выбравшись из комнатки, он отправился искать Маркуса, по пути сочиняя список необходимого для Паука. Увы, но голем ему более не принадлежал, перейдя в собственность Империи. Теперь никакой самодеятельности: все изменения конструкции должны согласовываться с руководителем.

Отношение профессора изменилось, и это явно чувствовалось. И немудрено: раньше Толлеус был равным, теперь подчиненным. Впрочем, никакой неприязни не было. Просто появилась некоторая жесткость и надменность. Закономерное и предсказуемое развитие событий, просто старик как-то не подумал об этом и немного растерялся. На самом деле Маркус занял весьма мудрую позицию, не мешая изобретателю. Он просто требовал держать его в курсе, не накладывая никаких других ограничений.