Толлеус, искусник из Кордоса

- А может, запретить? – предложил себе старик, с сомнением глядя на такое нездоровое поведение. В этот момент Паук побежал. Шельмец запустил голема по старинке, просто найдя нужную нить. Готовый к чему-нибудь подобному, искусник посохом ловко затормозил шестинога. Потом он потихонечку развернул и подвел Паука к себе. Нет, никуда он больше не убежит! Сейчас Толлеус сам контролировал свое детище. Но на случай своего отсутствия он тоже позаботился: голем не сдвинется с места, если рядом не будет ауры хозяина.

Оболиус сжался в кресле, предчувствуя наказание. Но искусник просто показал ему пульт управления, объяснив простейшие действия. Потом он сделал шаг в сторону:

- Пробуй!

Ученик нерешительно прикоснулся пальцем к отметке «вперед», и Паук неторопливо протопал мимо старика. У стены он также медленно повернул. Ученик не сразу сообразил, что надо касаться отметки до тех пор, пока совсем не повернешь, поэтому едва не врезался в стену. При этом он не забывал жать «вперед», иначе бы давно остановился. Ничего, обвыкнется быстро.

Чтобы двигаться быстрее, надо нажимать сильнее – это помощник выяснил уже на следующем повороте, когда Паук резко дернулся в сторону. Толлеус спрятал улыбку: испытание проходило замечательно, результаты радовали. Практика показала, что после небольшой тренировки практически любой человек мог стать знатным големоводом. То-то смеху будет над чародеями, которые этому десятилетиями учатся! Старик как-то не задумывался раньше, но за такое запросто можно получить «заслуженного искусника Кордоса», что сулило определенные привилегии. Только сейчас подумал, взвесил все хорошенько: а ведь и в самом деле, такое возможно. Только пессимист внутри не дремал, омрачая приятные размышления: за свои дела можно получить совсем другую «награду» – проклятие в ауру или другую гадость.

Оболиус. Дилемма.

Развалившись на дровяной поленнице и вдыхая сладкий запах еловой смолы, парень сквозь прищуренные веки наблюдал за искусником. Пожалуй, кордосец оказался не таким уж вредным старикашкой, каким представлялся по-началу. Сегодня даже дал покататься на настоящем живом големе! По ощущениям, конечно, мало чем отличается от поездки на телеге, но так ведь и не в том дело. Главное – голем, и Оболиус сверху. Жаль, только, не видел этого никто. Но, может быть, не в последний раз.

Несмотря на умиротворенное, благодушное состояние, парень снова и снова возвращался к мысли, которая не отпускала его от самого Олитона: «Зачем бабка определила его в помощь кордосцу?» Искусники – враги – это совершенно понятно, это каждый знает. Будь Оболиус на месте своей бабки, он бы недрогнувшей рукой сыпанул заграничному клиенту крысиной отравы в похлебку. А что? – Дело благородное. Когда старик слег с непонятной болезнью, он даже подумал, что она именно так и сделала. Но старая Сабана почему-то носилась с искусником, точно с полным молока кувшином. Даже лекаря вызывала. А потом, когда дед оклемался и засобирался в дорогу, она строго-настрого наказала внуку помогать ему во всем и ума-разума набираться.

У олитонских товарищей, конечно, родня поласковее. Трактирщица никогда не нянчилась с Оболиусом, а вот подзатыльник получить или отведать плеть – это всегда пожалуйста. И все же в других ситуациях она ради внука готова была на большие жертвы. По крайней мере, другим в обиду не давала, да и искренне пыталась пристроить в ученики тому чародею, который заметил у него особые способности. Вот только требуемая сумма оказалась для нее неподъемной. А еще она все время пыталась чему-нибудь научить своего отпрыска. По мнению парня, одного умения вполне было бы достаточно. Например, та же кузница: работай себе и работай. Так ведь нет – что-то трактирщицу не устраивало, и она через год-два договаривалась с другим мастером, причем не бесплатно. Как будто «оболтус», как она его называла, и в самом деле не справлялся. А он на самом деле старался, потому что понимал – без хорошей работы в жизни не устроишься. Сабана – старушенция ворчливая, но авторитетная. Спорить с ней не моги. Все соседи это знают, а уж родной внук – и подавно. Что же все-таки она хотела, отправляя его в путь, о чем думала?

Оболиус сперва решил, что есть причины, не позволяющие так просто разделаться с врагом Империи. Все-таки искусник – это не простой человек. Это почти чародей. Может, яды или кинжал в спину ему нипочем. Да и бабка опять-таки велела помогать, а не вредить.

Помогать врагам – последнее дело. Поэтому Оболиус, как истинный сын своей страны, временами пытался напакостить. Только очень быстро он убедился, что искусники и в самом деле не обычные люди, и что себе дороже перебегать им дорогу.

Другая часть бабкиного наказа – набираться ума-разума – также вызывала вопросы. Ну чего, скажите на милость, можно набраться у кордосцев? Ничего хорошего – это уж точно. И как понимать: со шпаной не водись, а с искусниками водись?