Толстяк для Барби

– Ну, что могу сказать. Я конечно не рентген, но переломов не обнаружил. Судя по всему, сильные ушибы. Дышит она свободно, безболезненно, значит рёбра целы. Я тебе сейчас сброшу название мази и противовоспалительных таблеток.

– Спасибо.

– Но, дружище, – запнулся приятель, – она же замужем.

Толя молчал.

– У неё на пальце обручальное кольцо. Подумай, – не унимался собеседник, – надо ли тебе туда лезть. Знаешь, как говорят: милые бранятся, только тешатся. Как бы тебе это боком не вышло.

– Ты жену свою бил?

– Нет, – опешил мужчина. – Зачем?

– А её избил, как ты правильно догадываешься, именно муж. Не бывший. Настоящий. И скорее всего не в первый раз. Что я должен был сделать? Оставить её погибать?

– Ну, у неё в конце концов родители есть, близкие подруги.

– Знаешь, уверен, если бы у неё была такая возможность, она давным-давно сбежала бы от этого мерзавца.

– Как знаешь. Я тебя предупредил, как друга. Я на своём веку достаточно таких дамочек в травматологии повидал. Вот только все они блеют одно и тоже: неудачно упала, слишком неуклюжая…

– Лена не овца! – сжал руки в кулаки Толя.

– Да и ты не супермен, который и девушку спасёт, и мир. Ты себя спасти не можешь. Столько лет, а бабу найти не сподобился… Ох, – осенила догадка Гришу, – это из-за неё? Да? Из-за неё ты женщин за версту обходишь?

Анатолий молчал, а что тут можно было ответить: «Да, у меня целибат? Не чувствую себя мужиком с другими бабами? Жду её? Люблю?»

Впрочем, друг и так всё понял. На то он друг, чтобы без слов понимать, что на сердце товарища.

– Держись там, – вздохнул Гриша.

– Держусь, – выдохнул Анатолий.

«Но не знаю, насколько меня хватит…» – думал про себя.

Часть 32.

– Васька, открывай! – кричал Павел, нажимая на кнопку звонка, стоя пред железной дверью, за которой находилась квартира друга.

– Павел? – удивился приятель, зевая, запахивая на груди вафельный халат серого цвета. – Случилось что? Ночь на дворе.

– Где твоя? – толкнул его мужчина.

– Спит, – недоумевал друг.

– Позови её! – рявкнул Павел.

– Совсем с катушек съехал, – схватил его за плечо Вася. – Зло на Ленке своей срывай, а Олечку не тронь! А то я могу и забыть, что ты мой друг.

– Да ты что! – хлопнул в ладоши Павел. – Твоя Олечка мою жёнушку покрывает.

– В чём?

– Вот и я хотел бы узнать в чём. Прихожу домой, а Ленки и след простыл. И она, представь, себе, чемоданчик новый прихватила и вещичек тёплых.

– Может она куда поехать решила?

– Ага. В Швейцарию. Ты думаешь, о чём говоришь? На какие шиши? Тем более втихаря от меня?

– С чемоданом, говоришь?

– Угу, – вздохнул Павел. – Так что давай, поднимай свою благоверную.

– А она-то причём?

– Её видели с Ленкой, перед тем, как она уехала.

– На такси?

– Вроде частник.

– Погоди… Может любовник?

– Ты что, меня плохо знаешь?

– Это да…

Мужчины замолчали.

– Так и будешь в дверях держать? – еле сдерживался Павел.

– Слушай, – замялся Василий, – она за день устала. Всё-таки беременна. Срок уже большой. Давай, ты с утра зайдёшь. А?

– Да, где я Ленку потом найду!

– Ну, может она к матери поехала… – неожиданно замолчал мужчина. – С чемоданом, значит…

– Угу.

– Она сбежала от тебя, – выдал свою версию приятель.

– Я тебе об этом и твержу.

– А моя с ней виделась, перед этим.

– Ты совсем тупой или придуриваешься?

– Если Ленка, с её терпением, решила ноги сделать, – продолжал рассуждать мужчина, – значит у неё причина была очень веская. Нет, – посмотрел в глаза Павлу, – помощи в этом деле ни от меня, ни от Ольги не жди.

– Ты больной!

– Это ты – больной! – удерживал разбушевавшегося друга за плечи Вася. – И если к жене моей на улице приставать будешь, угрожать, там, выпытывать, то я за себя не ручаюсь. Не дай, бог, с ребёнком что-нибудь случится… Ты понял меня, – он заломил Павлу руку за спину и прижал его лицом к стене в коридоре. Затем кое-как открыл входную дверь и вытолкнул на лестничную площадку мужчину. – Я уже тебе говорил, что человеком надо быть, Паша. Человеком.

– Ты! Я думал ты мной друг! А ты!

– А я и есть твой друг. Столько лет закрывал глаза на твои зверства, хотя каждый день ловлю таких подонков. Мерзко это всё, Паша, очень мерзко.

– Чистеньким захотел стать, – сплюнул Павел.

– Чистеньким? Вряд ли. Но мерзавцем больше быть не хочу. Уходи. Разбирайся сам. И к Ольге не лезь, ты знаешь меня.

Павел смотрел на закрытую дверь и ругал про себя теперь уже явно бывшего друга.

Часть 33.

Утро нового дня… Не это ли самое долгожданное для измученного жизнью и обстоятельством человека? Не это ли самое страшное? Ведь, часто случается так, что всё, что было важным ещё вчера, утром перестаёт иметь свою ценность, или наоборот, то, что вчера было «дешёвой подделкой», позже станет «бесценным»… Где же золотая середина? А она вообще бывает? Не зря же говорят, что «утро вечера мудренее…»

Лена не знала, было ли это утро мудрым или нет, но проснувшись на белоснежных простынях в своём убежище, почувствовала себя свободной. Тело болело, пожалуй, ещё сильнее, но у неё был какой-то внутренний подъем. Будто она спала до этого долгие годы и только сейчас проснулась. Здесь. В чужом доме, но таком тёплом…