Толстовский дом

Илья не любил болезней – болезней никто не любит, но Илья при каждой Фириной просьбе побыть дома с мамой как-то непонимающе смотрел, словно каждый раз вновь замечал – ой, болезнь, и заново изумлялся, что все это, ослабевшая беспамятная Мария Моисеевна, этот чертов Альцгеймер – часть ЕГО жизни. Фира, во всем остальном такая требовательная, от маминой болезни постаралась его оградить. Как учитель Фира понимала – от каждого по способностям, Илью не заставишь и с мамой помогать, и диссертацией заниматься. Пусть спокойно занимается диссертацией. Илья приходил с работы, устало сообщал: «Сегодня опять датчики напряжений полетели», и Фира понимающе кивала – а-а, датчики… Она знала – при расчете нагрузки котла нужно измерить напряжение, это и есть эксперимент. Илья читал научную литературу, делал пометки в блокноте, и Фира счастливо порхала по комнате с преисполненным важности лицом, – и Леве говорила: «Тише, папа пишет диссертацию».

В том же году была готова теоретическая часть.

– Фирка, все. Илья уже практически кандидат. Я как научный руководитель свою часть сделал. Остались расчеты – я сделаю расчеты за пару месяцев, и можно оформлять диссертацию, – сказал Кутельман.

– Правда? – переспросила Фира, не веря своему счастью.

– Конечно, правда.

Кутельман солгал. Он не «сделал свою часть как научный руководитель», он полностью написал Илье диссертацию. Сделал для него, как говорили в научных кругах, «рыбу» – черновик. Пожалуй, в данном случае даже не совсем рыбу, рыба – это все-таки набросок, основа, а это был готовый текст, в который, как в упражнении из учебника по русскому языку, Илье нужно вставить подходящие слова. Подходящие слова – результаты расчетов эксперимента. Но Фире об этом знать не нужно – Фира гордый человек, подаренная диссертация ей ни к чему. Она хочет, чтобы Илья был умный, талантливый, успешный, целеустремленный, вот он и подарит ей такого Илью.

Эксперимент Илья должен вот-вот закончить.

* * *

– Я беременна, – сказала Фира.

– Но как же?.. – нерешительно спросила Фаина, стараясь поймать в Фириных глазах сигнал, что ей делать – поздравлять, сочувствовать?

– У меня уже есть направление на аборт, в следующий вторник в больнице, двадцать пятого октября.

Нет, не поздравлять. Но Фира дала понять, что и сочувствовать не нужно.

– Я возьму отгул. Заберу тебя из больницы и побуду с тобой, – предложила Фаина. – Но все-таки как же это?.. У тебя ведь есть шарики!

Подруги предохранялись одинаково – таблетками аптечного изготовления в форме шариков. Масляный шарик размером с большой леденец нужно было засунуть в себя за десять минут до полового акта. Трудность заключалась в том, что необходимо было отмерить точное время – именно десять минут, не больше и не меньше, в противном случае изготовители не отвечали за результат. Был и еще один неприятный момент – шарик, очутившись внутри, немедленно начинал бурно пениться, пена, как вулканическая лава, выбрасывалась на мужа, и – как завершающий любовный аккорд – приходилось отстирывать от простыни жирные масляные пятна. Но все остальное – презервативы или диафрагмы – было еще хуже. А от гормональных таблеток, как считали обе, у женщин растут усы.

– Шарики? Они закончились, – рассеянно объяснила Фира.

– Закончились, уже? Мы же с тобой вместе покупали, – удивилась Фаина.

– Ну… уже закончились, – улыбнулась Фира и прошептала: – И, кроме того, Илюшка ненавидит шарики. Говорит, что у этой пены жуткий вкус.

– При чем тут вкус?.. Он что, ест шарики? – небрежно пошутила Фаина и вдруг покраснела, догадавшись и не веря своей догадке. – Что?.. Ты хочешь сказать, что он… что вы… что у вас… он что, тебя – туда?! Но это же… негигиенично! – Фаина смущенно оглянулась по сторонам, как будто кто-нибудь мог услышать, о чем они шепчутся. – Это же неприлично, неприлично это делать и говорить об этом неприлично… Зачем ты мне об этом говоришь?!

Фира улыбнулась, – ну прости, прости…

– Но, Фаинка, нам скоро сорок, можем мы с тобой за сорок лет один раз поговорить об ЭТОМ?

Им было «скоро тридцать пять», но, крутясь в колесе «семья-работа-дом-семья-работа», они так давно были взрослыми и чуть усталыми женщинами, что «скоро сорок» не было кокетливым преувеличением. Но они что же, ни разу не говорили о сексе?

Ну, конечно, говорили, много раз в детстве про «откуда берутся дети» и один раз после Фириной свадьбы. Фира наутро заглянула к Фаине в соседнюю комнату и сказала: «Ты не представляешь, какая я счастливая…» Фаина отвела глаза и смущенно спросила: «Будете одни завтракать или все вместе… со мной?» Фира отвела глаза и смущенно ответила: «Мы пока не будем завтракать…»

– У нас с Илюшкой как будто снова медовый месяц, – сказала Фира, – я как будто заново его увидела и опять влюбилась. Я ведь уже думала, что он никогда ничего не добьется, а он… Он СМОГ. …У нас все, как раньше. Нет, даже лучше, намного лучше! …Это странно, да?

– Нет, я понимаю. Любовь – это не только влечение, это прежде всего уважение, – кивнула Фаина.