Том 1

— Неужели вы подозревали Инглторпа с самого начала?

— Конечно. От смерти миссис Инглторп выигрывали многие, но больше всех — ее муж. Это и следовало взять за основу. Когда мы в первый раз пришли в поместье, у меня не было никакого плана расследования, однако я уже тогда понимал — такого хитрого мерзавца, как Инглторп, поймать будет нелегко. Мне сразу стало ясно, что завещание сожгла миссис Инглторп. Здесь вам не в чем меня упрекнуть — я несколько раз повторял, что камин в такой жаркий день разожгли неспроста.

— Ладно, — проговорил я нетерпеливо, — рассказывайте дальше.

— Так вот, вскоре я начал сомневаться в виновности Инглторпа. Слишком уж много было против него улик.

— А когда вы снова стали его подозревать?

— Когда заметил одну странную вещь — Инглторп всеми силами старался, чтобы его арестовали. А вскоре мои подозрения переросли в уверенность, ведь выяснилось, что у миссис Райкес был роман с Джоном, а не с Инглторпом.

— А при чем тут миссис Райкес?

— Хастингс, подумайте сами. Допустим, у Инглторпа действительно был с ней роман. В таком случае его молчание было бы вполне понятным, но коль скоро это не так, значит, поведение Альфреда на дознании объяснялось другими причинами. Помните, он утверждал, что боялся скандала? Однако никакой скандал на самом деле ему не грозил. Следовательно, Инглторп зачем-то хотел быть арестованным, а значит, моя задача была не допустить ареста.

— Но почему он добивался собственного ареста?

— Только потому, друг мой, что он хорошо знает законы вашей страны. Человек, оправданный на суде, не может быть вторично судим за это же преступление! Инглторп понимал, что в любом случае его заподозрят в убийстве. Поэтому он подготавливает множество улик, чтобы укрепить эти подозрения и поскорее предстать перед судом. А на суде он предъявляет неопровержимое алиби и его оправдывают!

— Пуаро, я совсем запутался. Откуда у Инглторпа взялось неопровержимое алиби, если он покупал в аптеке стрихнин?

Пуаро удивленно взглянул на меня.

— Друг мой, неужели вы до сих пор ничего не поняли? Инглторп и не думал покупать стрихнин. В аптеку приходила мисс Ховард.

— Мисс Ховард?

— А кто же еще? Для нее было совсем несложно загримироваться под Инглторпа. Мисс Ховард женщина высокая, широкоплечая, с низким мужеподобным голосом. К тому же, Инглторп ее родственник, и между ними есть определенное сходство, особенно в походке и манере держаться. Надо отдать им должное, Хастингс, идея была великолепной.

— А каким образом бромид попал в микстуру?

— Сейчас объясню. Видимо, весь план преступления, вплоть до мельчайших подробностей, разработала мисс Ховард. Она прекрасно разбирается в фармакологии — отец Эвелин был доктором и, по-видимому, она помогала ему в изготовлении лекарств. Во время подготовки к экзамену мисс Мердок приносила домой рецептурный справочник. Наверное, Эвелин взяла его полистать и случайно обнаружила описание свойства бромида осаждать стрихнин. Какая удача — мисс Инглторп как раз принимает бромид и микстуру, содержащую стрихнин? Остается только подсыпать две-три дозы порошка в микстуру!

Все очень просто, к тому же никакого риска. А чтобы окончательно избежать подозрений, надо затеять ссору с миссис Инглторп и, с видом поруганной добродетели, уехать из усадьбы. Блестящий план, не правда ли, Хастингс? Если бы они только им и ограничились, преступление могло бы остаться нераскрытым. Но нет, эта парочка хотела, чтобы в покупке стрихнина обвинили Джона Кавендиша. Вспомните, почерк человека, расписавшегося в аптечном журнале, очень напоминал почерк Джона.

Они знали, что в понедельник миссис Инглторп должна принять последнюю дозу микстуры. Поэтому в понедельник, около шести, Инглторп намеренно прогуливается вдалеке от аптеки, и его видят несколько человек. Мисс Ховард заранее распускает слух, что у него роман с миссис Райкес, чтобы впоследствии Инглторп мог объяснить свое молчание по поводу этой прогулки. Итак, пока Альфред совершает вечерний моцион, мисс Ховард в костюме Инглторпа покупает стрихнин и подписывается в журнале, имитируя почерк Джона. Но трюк не сработает, если мистер Кавендиш сможет предъявить алиби. Поэтому Эвелин пишет (снова почерком Джона!) записку, и мистер Кавендиш послушно отправляется в уединенное место. Свидетелей, видевших его там, нет, следовательно, в алиби Джона никто не поверит!