Том 1. Белая гвардия. Записки на манжетах. Рассказы

С. …Я за сестру тебя молю, / Сжалься, о, сжалься ты над ней! /

Ты охрани ее. – Слова каватины Валентина (брата Маргариты) из оперы Ш. Гуно «Фауст» (1859). Как вспоминала сестра писателя Н. Земская, в гимназические и студенческие годы Булгаков слушал эту оперу 41 раз. По словам Т. Кисельгоф, он нередко пел фрагменты «Фауста» – чаще всего именно каватину Валентина, а также куплеты Мефистофеля («На земле весь род людской…»). Вместе с тем в период работы над романом «Белая гвардия» оперный Валентин ассоциировался для Булгакова и с писателем Валентином Катаевым (1897–1986), у которого в 1922–1923 гг. был роман с младшей сестрой Булгакова Еленой. Катаев даже просил у Булгакова руки его сестры, однако тот был категорически против этого брака. Тогда же Катаев описал эту историю в рассказе «Зимой» (первоначальное заглавие – «Печатный лист о себе» с подзаголовком «Глава из повести “Похождения трех бездельников”»), выведя Булгакова в образе мещанина-прагматика по имени Иван Иванович.

Впрочем, все эти обстоятельства, видимо, не слишком повлияли на приятельские отношения двух писателей. Судя по воспоминаниям Л. Карума, 21 апреля 1923 г. (буквально через несколько дней после выхода катаевского рассказа) Булгаков с Катаевым вместе поехали в Киев. Двумя годами позже, 2 мая 1925 г., Катаев подарит Булгакову свой сборник «Бездельник Эдуард» (куда вошел и упомянутый рассказ) с надписью: «Дорогому Михаилу Афанасьевичу Булгакову с неизменной дружбой плодовитый Валюн». Через много лет, в середине 1970-х гг., Катаев будет вспоминать историю своих отношений с Еленой и Михаилом Булгаковыми в автобиографической книге «Алмазный мой венец» (автор «БГ» именуется здесь синеглазым, а его сестра – синеглазкой):

…У меня навсегда сохранился четкий и точный профиль девушки с гладкими пуговичками на манжетах шелковой блузки ‹…›…Мы слушали «Гугенотов» в оперном театре Зимина, и я чувствовал прикосновение к рукаву ее белой шелковой блузки, до озноба холодной снаружи и по-девичьи горячей внутри, и я не мог себе представить, что скоро она должна уехать в Киев, где, как она уже мне призналась, у нее есть жених, которого она до приезда в Москву любила, а теперь разлюбила и на всю жизнь любит только меня (К а т а е в В. П. Собр. соч.: В 10 т. М., 1985. Т. 7. С. 77–78).

С. …старший потому, что был человек-тряпка. – Булгаков неоднократно аттестовал своих автобиографических персонажей и себя самого как слабого, безвольного человека. Так, в дневниковой записи от 26 октября 1923 г., размышляя о вере в Бога, он говорит: «Может быть, сильным и смелым он и не нужен, но таким, как я, жить с мыслью о нем легче»; в ином контексте: «Я, к сожалению, не герой». Примечательно, что записку жене 7 августа 1933 г. после ссоры между ними Булгаков, считая себя виноватым, подписывает: «Алексей Турбин».

С. 201…проклиная скупость супруги инженера, Ванды Михайловны. – Жену Листовничего звали Ядвигой Викторовной (девичья фамилия – Крынская).

С. …получив из рук Василия Ивановича сахарную карточку… – Т. е. талон на право приобретения определенного количества сахара. Лисович раздает продовольственные карточки как председатель домового комитета – «старший» по дому.

С. 203. Пятипроцентный прочно спрятан в тайнике под обоями. Там же 15 «катеринок», 9 «петров», 10 «николаев I-х»… – Имеются в виду облигации пятипроцентного государственного займа, а также 100-, 500– и 50-рублевые банкноты.

С. …Анна и два Станислава

. – Просторечные названия орденов. Кстати, кавалером именно этих орденов – Св. Станислава и Св. Анны – был отец автора романа А. И. Булгаков.

С. 204. Все в ящиках эйнемовского печенья… – Печенье фирмы «Ф. Эйнем» (после революции – фабрика «Красный Октябрь» в Москве).

С. …какие-то Тушинские Воры с отмычками вскрыли тайник. – Тушинский вор – самозванец Лжедмитрий II, чье войско в 1608–1609 гг. стояло в Тушине под Москвой.