Том 1. Громокипящий кубок

Восемь лет эту местность я знаю.Уходил, приходил, — но всегдаВ этой местности бьет ледянаяНеисчерпываемая вода.Полноструйный родник, полнозвучный,Мой родной, мой природный родник,Вновь к тебе (ты не можешь наскучить)Неотбрасываемо я приник.И светло мне глаза оросилиСлезы гордого счастья, и яВосклицаю: ты — символ России,Изнедривающаяся струя!

Мыза Ивановка.

1914. Июль.

К черте черта

Какою нежностью неизъяснимою, какой сердечностьюОсветозарено и олазорено лицо твое,

Лицо незримое, отожествленное всечертно с Вечностью,  Твое, — но чье?В вагоне поезда, на каждой улице и в сновидении,В театре ль, в роще ли, — везде приложится к черте черта,Неуловимая, но ощутимая, — черта — мгновение,  Черта — мечта!И больно-сладостно, и вешне-радостно! Жить — изумительноЧудесно все-таки! Ах, сразу нескольких — одну любить!Невоплощенная! Невоплотимая! тебя пленительно  Ждать — это жить!

1914. Ноябрь.

Поэза спичечнаго коробка

Что это? — спичек коробок? —Лучинок из берез?И ты их не заметить мог? —Ведь это ж грандиоз!Бери же, чиркай и грози,Восторжен, нагл и яр!

Ползет огонь на все стези:В твоей руке — пожар!Огонь! огонь, природоцап,Высовывай язык!Ликуй, холоп! Оцарься, раб!Ничтожный, ты велик!

Мыза Ивановка.

1914. Начало июля.

Рондо («Читать тебе себя в лимонном будуаре…»)

Л. Рындиной

Читать тебе себя в лимонном будуаре,Как яхту грезь, его приняв и полюбя:Взамен неверных слов, взамен шаблонных арий,  Читать тебе себя.Прочувствовать тебя в лиловом пеньюаре,Дробя грядущее и прошлое, дробяВторостепенное, и сильным быть в ударе.

Увериться, что мир сосредоточен в паре:Лишь в нас с тобой, лишь в нас! И только для тебя,И только о тебе, венчая взор твой царий,  Читать тебе себя!

1914. Февраль.

Амазонка

Я встретил у парка вчера амазонкуПод звуки бравурной раздольной мазурки.Как кукольны формы у синей фигурки! —Наглея восторгом, сказал я вдогонку.Она обернулась, она посмотрела,Слегка улыбнулась, раздетая взором,Хлыстом помахала лукавым узором,Мне в сердце вонзила дремучие стрелы:А рыжая лошадь под ней гарцовала,Упрямо топталась на месте кобылаИ право не знаю, — казалось ли, было, —В угоду хозяйке, меня баловала:

1910. Февраль.

Berceuse[15]

(на мотив Мирры Лохвицкой)

Ты так светла в клубящемся покрове.Твое лицо — восходный Уротал.  В твоем дремучем чернобровье  Мой ум устало заплутал.Ты вся — мечта коралловых уловов.Твои уста — факирская печать.  В твоих очах, в очах лиловых,  Хотел бы сердце закачать.А где-то плачь и грохоты орудий:Так было встарь, так вечно будет впредь  Дай погрузиться в белогрудьи  И упоенно умереть!

1910. Сентябрь.

Электрассонанс