Том 1. Начала полян

милей вдоль рукпрощальней вдоль ресници птицею на полустанкеузка отброшена и остановленапотом не появившись были стеныпрошла зима и сохранилисьтам где закрыто всеи сеча тихая одежд и лесаи место облика где нам не бытьИ ВОТ — БЕЗ ПОМОЩИ ЛЮДЕЙ, СЕРЬЕЗНО,И ОЧЕНЬ ДАЛЕКО —БЫЛА, КАК НА ЛЕТУ ПРОШЛАБЕЗ ОТЗВУКА: «БЫЛА! БЫЛА!»

еще кричат поют и светятсяв садах во всем поселкедалекие чужиекак точки золота в пескеи тянутся уже во тьмеряды притихших тенейпросты как я молчащийкак вы не узнающиетех что уже во тьме

|1961|

альт

[ф. дружинину]

птица черная здесь затеряласьо ясный монах галерей

и снега кусок как в награду звезда!отрываясь от грифападают доски селенийздесь во дворе опустевшем давнои дереву нравятся вывихи деревабархату шелка кускиа струны ложились бы четче на книгиосвещенные снегом на крышечерез окно

|1962|

вспоминается в рост

ля́ля, ля́ля без смысла и ля́ля,пугающая, словно ранены жабры,

и части одеждыопрокинуты в воздух оттудатам вдалеке,когда я не вижу, до боли расцвеченыи смягчу я — тряпичны — смягчу;а этопонятие-облакостоль неотступно-свисающеебудто явлением близко-тревожным —«нося́»? —это было об астре, о ночи и о подоконнике,здесь — о плечах,представлю ее я в движенье,но там, где от поля —

словно от стула,и нет никого;вся лель, вдоль и лель, прикрывая и шею,дальше — тянет как с горки, —вот здесь-то и плачут и не понимают;и где-то у пыльной дорогиорешника долгий и стершийся край —как вдоль плачущего одного;и ясно прощается други думают снова: «да едут же где-то к деревьям,снится же что-то другое;и были же корни не здесь,а мука сильней оказалась».

|1962|

поле — до ограды лесной