Том 1. Произведения 1926-1937

Да покойники, мы пьём из невесёлой чаши,нам не сладки воспоминанья наши.Я также был когда-то живи Финский я любил залив.На состояние воды рябоеглядел и слушал шум прибоя.Картины Репина про бурлаковмне очень были милы,и Айседору без чулковлюбил я поглядеть. Всё это было.Я Бальмонта читал стихи,я государственную думу

любил как пуму,где депутаты ругались как петухи,и Блока дивные стишкикак в море бурном гребешкинам иногда ласкали слухи возвышали наш дух.Мы храбро церковь презирали,мы ругали все Бога и попов.Мы авиаторов любили,давя без музыки клопов.Аэроплан мы одобряли.Тогда один среди лесовлюбил гулять теософ.

Тогда писатель граф Толстойуж не ложился с дамой спать.В год тысяча девятьсот шестой,затем седьмой, восьмой, существенныйбежал и прятался как день обещанныйи всё не мог для нас настать.Мы жили все в неопределенном состояниии часто находились в жёлтом здании.И многие из нас, взяв в руки пистолет,пред этим за обедом съев котлет,теперь пытались пистолет проглотитьи с жизнью кончить все подсчёты,

чтоб больше бы не жить.

Кумир.

Прерву тебя.

1-й умир.(ающий).

Прерви меня.И я подобною работойоднажды тоже занялся.Мне стало ясно. Жизнь никчёмна,мне на земле широкой тёмнойне находилось больше места,и я за ум взялся,сказал: прощай, прощай навек невестаи газированная вода.

Меня не будет больше никогда.Сидел в своём я кабинетеи горевал.На пистолетекурок сверкал.И пистолет я в рот вложил,как бы вина бутылку,через секунду ощутилстук пули по затылку.И разорвался мой затылокна пять и шесть частей.Это было в тысячу девятьсот одиннадцатом году.

4-й умир.(ающий).