Том 1. Сатиры и лирика. Стихотворения 1905-1916

Немцы надышали в крошечном покое.Плотные блондины смотрят сквозь очки.Под стеклом в витринах тлеют на покоеБедные бессмертные клочки.Грозный бюст из гипса белыми очамиГордо и мертво косится на толпу,Стены пропитались вздорными речами —Улица прошла сквозь львиную тропу…Смотрят с каталогом на его перчатки…На стенах портретов мертвое клише,У окна желтеет жесткою загадкойГениальный череп из папье-маше.В угловом покое тихо и пустынно

(Немцам интересней шиллеровский хлам):Здесь шагал титан по клетке трехаршиннойИ скользил глазами по углам.Нищенское ложе с рваным одеялом.Ветхих, серых книжек бесполезный ряд.Дряхлые портьеры прахом обветшалымКлочьями над окнами висят.У стены грустят немые клавикорды.Спит рабочий стол с чернильницей пустой.Больше никогда поющие аккордыНе родят мечты свободной и простой…Дочь привратницы с ужасною экземойХодит следом, улыбаясь, как Пьеро.

Над какою новою поэмойБрошено его гусиное перо?Здесь писал и умер Фридрих Шиллер…Я купил открытку и спустился вниз.У входных дверей какой-то толстый МиллерВ книгу заносил свой титул и девиз…

II. ДОМ ГЕТЕ

Кто здесь жил — камергер, Дон Жуан иль патриций,Антикварий, художник, сухой лаборант?В каждой мелочи чванство вельможных традицийИ огромный, пытливый и зоркий талант.Ордена, письма герцогов, перстни, фигуры,Табакерки, дипломы, печати, часы,

Акварели и гипсы, полотна, гравюры,Минералы и колбы, таблицы, весы…Маска Данте, Тарквиний и древние боги,Бюстов герцогов с женами — целый лабаз.Со звездой, и в халате, и в лаврах, и в тоге —Снова Гете и Гете — с мешками у глаз.Силуэты изысканно-томных любовниц,Сувениры и письма, сухие цветы —Все открыто для праздных входящих коровницДо последней интимно-пугливой черты.Вот за стеклами шкафа опять панорама:Шарф, жилеты и туфли, халат и штаны.Где же локон Самсона и череп Адама,

Глаз Медузы и пух из крыла Сатаны?В кабинете уютно, просторно и просто,Мудрый Гете сюда убегал от вещей,От приемов, улыбок, приветствий и тостов,От случайных назойливо-цепких клещей.В тесной спаленке кресло, лекарство и чашка.«Больше свет а!» В ответ, наклонившись к нему,Смерть, смеясь, на глаза положила костяшкиИ шепнула: «Довольно! Пожалуйте в тьму…»В коридоре я замер в смертельной тревоге —Бледный Пушкин, как тень, у окна пролетелИ вздохнул: «Замечательный домик, ей-богу!В Петербурге такого бы ты не имел…»

III. НА МОГИЛАХ