Том 1. Сатиры и лирика. Стихотворения 1905-1916

         Размокшие от восклицаний самки,Облизываясь, пялятся на Рейн:«Ах, волны! Ах, туман! Ах, берега! Ах, замки!»И тянут, как сапожники, рейнвейн.         Мужья в патриотическом азартеНа иностранцев пыжатся окрестИ карандашиками чиркают по картеНазвания особо пышных мест.         Гремит посуда. Носятся лакеи.Сюсюкают глухие старички.Перегрузившись лососиной, ЛорелеиРасстегивают медленно крючки…         Плавучая конюшня раздражает!Отворотясь, смотрю на берега.Зелено-желтая вода поет и тает,И в пене волн танцуют жемчуга.

         Ползет туман задумчиво-невинный,И вдруг в разрыве — кручи буйных скал,Темнеющих лесов безумные лавины,Далеких облаков янтарно-светлый вал…         Волна поет… За новым поворотомСбежались виноградники к реке,На голову скалы взлетевший мощным взлетомСереет замок-коршун вдалеке.         Кто там живет? Пунцовые периныОтчетливо видны в морской бинокль.Проветривают… В кресле — немец длинный.На Рейн, должно быть, смотрит сквозь монокль…         Волна поет… А за спиной крикливоШумит упитанный восторженный шаблон.Ваш Рейн? Немецкий Рейн? Но разве он из пива,Но разве из колбас прибрежный смелый склон?         Ваш Рейн? Но отчего он так светло-прекрасен

Изменчив и певуч, свободен и тосклив,Неясен и кипуч, мечтательно-опасен,И весь туманный крик, и весь глухой порыв!         Нет, Рейн не ваш! И вы лишь тли на розе —Сосут и говорят: «Ах, это наш цветок!»От ваших плоских слов, от вашей гадкой прозыИсчез мой дикий лес, поблек цветной поток…         Стаканы. Смех. Кружась, бегут опушки,Растут и уплывают города.Артиллерийский луг. Дымок и грохот пушки…Рокочет за кормой вспененная вода.         Гримасы и мечты, сплетаясь, бились в Рейне,Таинственный туман свил влажную дугу.Я думал о весне, о женщине, о ГейнеИ замок выбирал на берегу.<1911>

<ДОПОЛНЕНИЯ ИЗ ИЗДАНИЯ 1922 ГОДА >

КЕЛЬНЕРША^*

Я б назвал ее мадонной,Но в пивных мадонн ведь нет…Косы желтые — короной,А в глазах — прозрачный свет.         В грубых пальцах кружки с пивом.         Деловито и лениво         Чуть скрипит тугой корсет.Улыбнулась корпорантам,Псу под столиком — и мне.Прикоснуться б только к бантам,К черным бантам на спине!         Ты — шиповник благовонный…         Мы — прохожие персоны,—         Смутный сон в твоей весне…К сатане бы эти кружки,

И прилавок, и счета!За стеклом дрожат опушки,Май синеет… Даль чиста…         Кто и что она, не знаю,         Вечной ложью боль венчаю:         Все мадонны, ведь, мечта.Оглянулась удивленно —Непонятно и смешно?В небе тихо и бездонно,В сердце тихо и темно.         Подошла, склонилась: — Пива?         Я кивнул в ответ учтиво         И, зевнув, взглянул в окно.<1922>

В ПУТИ^*

(«Словно звон бессонной цитры…»)