Том 1. Сатиры и лирика. Стихотворения 1905-1916

Автограф на отдельном листе, приложенном к письму А. М. Горькому (Архив Горького. КГп-85-5-1). По содержанию письмо может быть датировано октябрем 1912 г. Послание обращено к жене А. М. Горького, актрисе Марии Федоровне Андреевой (1868–1953). «Алеша, ты б надел пиджак…» — Ю. А. Желябужской, сын Андреевой, вспоминая привычки и сложившийся распорядок дня в доме Горького на Капри, писал: «После обеда и просмотра газет, на что уходило часа 1 ½, все, в том числе и А. М., шли к морю, садились в лодку, иногда в две, и ехали на рыбную ловлю. Это было ежедневным отдыхом А. М. Обычно А. М. сидел на самой корме лодки, его продувало, и Мария Федоровна Андреева каждый раз упрашивала его накинуть на себя пиджак» (Архив А. М. Горького. МоГ 4-17-1. С.6). …Сей хлопотливейшей из Марф… — Марфа, Мария — евангельские образы. Марфа воплощает земной путь служения Богу, Мария — небесный.

ОСЕННИЙ ДЕНЬ

СМ. 1912. № 11 С. 81–82.

«ЗДЕСЬ В КОМНАТЕ ТИХО, А ТАМ ЗА СТЕКЛОМ…»

Современник. 1913. № 3. С. 36. Сохранился автограф стихотворения, где оно включено как 3-е, заключительное в цикл «Осенний день». В рукописи имеется разночтение ст. 19: «Пусть осень… Да здравствует осень и труд!» (ОР ИРЛИ, ф. 258, on. 1, ед. хр. 502, л. 2).

ВОРОБЬИНАЯ ЭЛЕГИЯ

Современник. 1913. № 4. С. 313…Не сравняли бы вас с хулиганами и не стали б безжалостно сечь! — В редакционной статье «Государственная Дума и борьба с хулиганством» (Нива. 1913. № 33. С. 659) писалось: «Широкий и бурный разлив хулиганства служит внешним показателем внутреннего кризиса народной души, переживающей разрушение своих исторических идеалов». Однако означенный опасный симптом, который вскоре, как известно, разразился революцией и российской смутой, в Думе и правительстве был расценен как озорство, неуважение к праву. Бороться с хулиганством предложено было путем «экстраординарных судебно-административных карательных мер».

ФЛОРЕНТИЙСКИЙ ДЕНЬ

Русская молва. 1913. 23 июня. «Бронзовый кабан» — сказка Г. X. Андерсена, одним из персонажей которой является кабан или вернее его ожившее скульптурное изваяние во Флоренции.

Остерия — трактир, кабачок в Италии. Ponte Vecchio — мост через реку Арно во Флоренции.

В СТАРОМ КРЫМУ

Сегодня. Рига. 1923. 10 июня. Сегодня вряд ли кто сможет с полной уверенностью утверждать, было ли это стихотворение написано в 1911 г., когда Саша Черный отдыхал в Крыму и посвящал мадригалы татарской девочке Зире, или спустя много лет, уже на чужой стороне, воссоздавая по памяти в слове «русскую Помпею». Пусть же оно стоит, как разделительный столб, на границе двух этапов творческого пути поэта, на границе России и не-России.

НОЙ

(поэма)

НОЙ — Альманах «Шиповник». Кн. 23. 1914. С. 195–221. Эпическое произведение по мотивам библейского сюжета о всемирном потопе явилось, по-видимому, плодом долгих раздумий и сомнений. Замысел обсуждался с А. М. Горьким в 1912 г., во время посещения поэтом Капри, о чем Саша Черный сообщает ему в письме, относимом к лету 1913 г.: «В это время пишу мировую вещь. Ту самую, с Ноем. Это наверно — вырос, созрел, выдержан во всех погребах томления духа и верю, что смогу» (Письма Горькому. С. 26). Тому же адресату в конце 1913 г. пишет о попытках опубликовать законченное сочинение: «Теперь вожусь с поэмой — и с отвращением перебираю в уме разные комбинации. Для начала стороной навел справки в „Вестнике Европы“. Оказывается, что поэму в два листа принципиально не только не возьмут, но и читать не будут. Небывалый случай: „два листа стихов!“. И это несмотря на то, что я предупредил о своей гонорарной скромности: столько же, сколько за два листа прозы» (Письма Горькому. С. 27–28).

В одном из немногих обстоятельных откликов на публикацию поэмы «Ной» сказано: «В литературе сегодняшнего дня, суетливой, прикладной, мелко расчетливой, поэма Саши Черного — странная гостья, точно из чужих краев» (Измайлов А. Нестареющая легенда // Русское слово. Москва. 1914. 30 мая). Место ее в лоне мировой словесности рецензент определяет так: «Поэма Саши Черного о Ное — сочинение того жанра, к какому относится „Девственница“ Вольтера и „Цезарь и Клеопатра“ Бернарда Шоу. Библейское, легендарное, историческое — здесь материал для широкой сатиры. (…) Гликберг применил обывательскую точку зрения к великой легенде всемирного потопа. Торжественное стало обыденным, люди маленькими, трагедия перемешалась с фарсом».