Том 1. В соболином краю

И вот в руках у меня снова пропуск «во все цехи». Разыскать родственников Нины — нелегкое дело. На заводе у Нины отец, трое дядей, тетка, родная сестра, пятеро двоюродных сестер и братьев, невестки, свояки…

Утро. Семья Михедов идет на работу.

— Всех не перечтешь, — улыбнулся отец девушки, Михаил Федотович. — Разыскивайте старшего брата, Андрея. Он в нашем «химическом семействе» за коновода, все расскажет.

Андрей Федотович Михед неуловим. Отыскиваю его только к вечеру в кладовке, где выдавалась спецовка уезжающим в подшефный колхоз. Сидим, беседуем.

— Как начиналась династия, спрашиваете? — старший Михед барабанит пальцем по железу. — Долгая история…

Андрей Федотович неторопливо разворачивает клеенчатый пакет. Желтая фотография: пустошь, песок. На переднем плане четверо парней с холщовыми сумками и лопатами. Надпись: «Даешь химию! Даешь каучук! 1930 год».

* * *

Родом Михеды с Украины, с Полтавщины.

Собирая сыновей в дорогу, старая мать положила в чистые холщовые сумки по краюхе хлеба, сало и, конечно, бандуры — с ними сыновья не пожелали расставаться. Пошли четыре деревенских парня, четыре брата, четыре известных на всю округу бандуриста искать долю.

— Куда проводила-то, Митровна? — спросила соседка.

— Какую-то химию строить, — вздохнула мать.

…На берегу реки, на пустыре, колышками отмечен большой квадрат.

— Это наш завод, — сказал начальник стройки. — Остаетесь?

— Остаемся. Записывай, — ответили четыре брата — Андрей, Иван, Степан и Михаил.

— Лопаты при себе?

— Нет.

— А что в сумках?

— Бандуры…

Дружный хохот:

— Бандуры!.. На праздник приехали! Ха-ха-ха! Уморили, братцы!

— А ну прекратите орать! На стройке бандуры тоже нужны, — отрезал начальник.

…Ох и холодны же ночи в ноябре! Намотавшаяся за день братва хочет уснуть. Да где там — собачий холод в палатках. Не выдерживает братва, выползает к кострам.

— Бандуристов сюда!

Огрубевшими от работы пальцами перебирают четыре брата нежные струны.

— А ну живее, для согреву!

Гопак. Хороший танец. Тут уже усталые ребята не попадали в такт. Да это и не важно было.

Плясали до упаду. Плясали, чтобы согреться, оставляя на песке клетчатые узоры лаптей. А с гопаком перекликались звонкие топоры.

Чтобы опередить зиму, ночами строили бараки, мастерские.

…Вырыт котлован, обжиты бараки, растут корпуса завода, нет уже костров, но опять братва засыпает только под утро. Склоняются над книгами, чертят, спорят, мечтают… Уж очень не простое это дело строить химию, если только четыре года ходил в школу. А на площадку уже начало прибывать оборудование. Поди разберись, какую трубу к какой прилаживать. Шли к инженеру:

— Как вот тут?..

Чешет в затылке молодой инженер: новое дело — каучук. Во всем мире такого завода не строили. Не хочется инженеру ударить лицом в грязь, однако сознается:

— Не знаю. Подождите, хлопцы, померекаю вечерком. Завтра разберемся.

Так вот и горели по ночам огоньки в бараках… Андрей стал монтажником, Иван — техником по катализу, Степан — мастером по котельным работам, Михаил — механиком…

…Запахло на заводе газом. Что это был за запах! Сейчас с этим запахом борются, ставят всякие фильтры, а тогда радовались, как дорогим духам.

— Что-то у тебя от пиджака воняет? — говорила воронежская девушка Валя, прижимаясь по вечерам к своему жениху.

— Не воняет, а пахнет, — обижался Михаил, — это наш заводской дух.

И у Ивана, Андрея, Степана тоже состоялись на эту тему разговоры. Кончились они тем, что четыре девушки — Валя, Аня, Фрося, Таня тоже полюбили этот запах, запах химии. И стало на заводе Михедов уже не четыре, а восемь…

Опять после работы долго горел огонь в семье бандуристов. Чудесные это были вечера!

Звенели четыре бандуры, и четыре чистых женских голоса пели про «черные брови» про «шумные вербы», про Галю. И еще про что-то очень, очень дорогое пели голоса и струны…

…Первый каучук. Вся страна праздновала тогда победу воронежцев. А уж что было на заводе! При встречах обнимались. Упругие желтые комочки нюхали, пробовали на зуб. Каучук, настоящий каучук!

Из Ленинграда пришла посылка. В ней новые калоши и записка: «Поздравляем с первым успехом. Примите подарок. Пришлем еще, уже из вашего каучука». Гораздый до выдумки Андрей надел калоши, устроил торжественное сожжение оставшихся у кого-то лаптей.

Потом праздничный вечер. Выступавшие волновались, а взявший слово Михед Иван совсем не мог говорить. Смутился, вынул из кармана тутой мячик, ударил об пол:

— Прыгает! Видали? Прыгает наш каучук!

Значит, не зря и мы прыгали тут у костров. Помните, а?

В конце вечера был большой концерт. Никогда еще так слаженно не играли братья, никогда еще так дружно не пели Аня, Валя, Фрося, Таня.

Но в середине программы вышла заминка: Ане вдруг стало нехорошо. Дали занавес. А через минуту обалдевший от счастья Андрей объявил:

— У Михедов будет наследник! Песни продолжаются!..

Вся судьба большого семейства тесно переплелась с судьбой большого завода. Была на заводе заминка — и в семье тревога, на заводе победа — в семье ее отмечали, как праздник.