Том 10. Петербургский буерак

История текста «Петербургского буерака» (ПБ) еще ждет научного рассмотрения. ПБ – последнее крупное произведение Ремизова, который продолжал работу над ним до самой смерти. Творческий замысел ПБ относится к концу 1940-х гг. В письме Н. Кодрянской от 19 апреля 1949 г. Ремизов отметил: «И решил для отдыха подберу рассказы для моей посмертной книги Шурум-бурум» (Кодрянская. Письма. С. 116). Примечательно, что первоначальное название задуманного последнего

произведения является воспроизведением названия комплекса самых

первых

произведений Ремизова, уничтоженных в годы ссылки (см.: Иверень – Т. 8 наст. изд.). Согласно изначальному замыслу это должна была быть монтажная по своей художественной структуре книга, состоявшая из уже публиковавшихся текстов и обреченная на печатание по частям в НРС. Об этом Ремизов писал Кодрянской 21 апреля 1949 г.: «…пришла С. Ю. [Прегель – А. Г.] <…> я ей рассказал о содержании “Шурум-Бурума” и когда соберутся все рассказы, я ей покажу пусть берет на выбор, не поминая, что все они из “Шурум-Бурума”» (Там же. С. 119). Произведение должно было состоять из 33 рассказов. Центральным в нем являлся рассказ «Эрмитажная редкость» (см.: Там же. С. 121–122). К августу книга была в целом сформирована. 23 августа Ремизов писал Кодрянской: «Что же я сделал за 3 года, кроме Шурум-Бурум и о Достоевском, Ихнелат и Грудцын. Но ведь это пламень отчаяния. Какой же просвет? Ведь как-то, все-таки я существую, не окостенел <…> это поймут историки литературы, если мною будут заниматься» (Там же. С. 144). В 1950 г. Ремизов создавал рассказы-воспоминания о современниках – людях, знакомство с которыми состоялось в эпоху, завершавшую петербургский период русской литературы. Работа над ними способствовала формированию новой концепции книги. Соответственно изменились ее идейно-художественная структура и название. 5 сентября 1950 г. Ремизов сообщал Кодрянской: «Строю книгу “Петербургский буерак”» (Там же. С. 170). В 1950–1951 гг. он продолжал писать рассказы-воспоминания об ушедших знакомых, память о которых была значима не только для русской культуры как таковой, но прежде всего для самого мемуариста. В 1953 г. творческий замысел претерпел новую эволюцию. Об этом свидетельствуют письма Ремизова Кодрянской: 1) от 15 февраля 1953 г.: «Сделал новую редакцию моей петербургской памяти “Моя литературная карьера”, показывал благочестивым людям и повесть не вызвала никакого “соблазна”. Я дал форму законченного рассказа около какой-то таинственной вещи, взбаламутившей Петербург своей таинственностью» (Там же. С. 310), 2) от 18 октября 1953 г.: «…“Выхожу на широкую дорогу литературы” готово» (Там же. С. 333), 3) от 11 декабря 1953 г.: «Посылаю “На большую дорогу”. Общее заглавие, как и “Статуэтка” – “Моя литературная карьера”. Этот архивный матерьял имеет значение для моей литературной биографии, в которой отражается и все мое житейское “кувырком”. Если Вайнбаум не захочет печатать, покажите рукописи Сазоновой. По внешности рукописи судите о моей беспомощности: сколько неумелых рук мудровали, исправляя. А я терял терпенье <…> как мне горько это писать» (Там же. С. 336). На новом этапе книга стала логичным продолжением предшествующих крупных произведений («Подстриженными глвзами», «Иверень», «Учитель музыки», «Мышкина дудочка»), в совокупности представляющих собой историю самопознания писателя. К началу 1954 г. книга «Петербургский буерак» была готова, о чем опять-таки свидетельствуют письма Ремизова его постоянному конфиденту – Н. Кодрянской: 1) от 28 февраля 1954 г.: «…другие подготовленные мои книги <…> “Петербургский буерак”» (Там же. С. 352), 2) от 30–31 марта 1954 г.: «…из прежнего отвергнутого у Вайнбаума <…>, 3) «Шурум-бурум» (Там же. С. 354). Поскольку созданная кинга не была опубликована, то в период 1954–1957 гг. Ремизов продолжал работать над ней, изменяя ее состав и усложняя идейно-философскую концепцию. На последнем этапе в состав книги вошли эссе о природе сновидений «Полодни ночи» и «Тонь ночи». К моменту смерти Ремизова отдельные вновь написанные части, а также главы и подглавки кнпги были опубликованы в различных периодических изданиях без упоминания о том, что они входят в состав единого произведения. В конце 1957 г. в парижском архиве Ремизова оставалось несколько законченных вариантов книги, единых по общей композиции, но отличающихся составом отдельных подглавок. Согласно решению душеприказчиков Ремизова с основных крупных произведений писателя были сделаны ксерокопии, но только в том случае, если не имелось вариантов, которые при поверхностном рассмотрении представлялись дублетами. История разделения единого архива Ремизова между душеприказчиками и исполнения завещания писателя заслуживает особого научного исследования. В случае с «Петербургским буераком» один полный вариант произведения остался в Собрании Резниковых. Другой, так же полный, но не идентичный по составу, оказался в руках Б. Б. Сосинского и в конце концов поступил в РГАЛИ. Н. В. Резникова неоднократно предпринимала попытки выполнить последнюю авторскую волю – добиться публикации неизданных произведений Ремизова. Она принесла наборную рукопись ПБ в парижское издательство «LEV». По свидетельству родственников Резниковой, владелец издательства самовольно расформировал целостное произведение Ремизова, разделив его на разделы, часть из которых сохранила авторские названия, часть была названа иначе, чтобы сделать текст «доступнее для понимания». Актом волюнтаризма явилось появление общего безликого названия книги – «Встречи». В этом плане также характерна введенная, неприемлемая для поэтики ремизовского творчества рубрика «Разное», куда вошли произвольно перемешанные подглавки. Финальная часть, посвященная снам, была попросту выброшена. Книга была издана с массой опечаток и неправильных прочтений наборной рукописи. Одним из наиболее вопиющих является публикация авторских примечаний к подглавке «Максим Горький» в виде отдельной подглавки под названием «Примечания». В дальнейшем рукопись была возвращена Резниковой, но не в целостном виде, а частично, в форме разбросанных частей и глав. Таким образом, фактически экземпляр Собр. Резниковых перестал существовать как наборная рукопись единого законченного произведения. Кинга «Встречи» не может рассматриваться как издание произведения Ремизова, а только как непрофессионально составленная антология текстов из ПБ. Наборная рукопись РГАЛИ сохранилась лучше, хотя Сосинский, желая популяризовать творчество Ремизова в СССР, также вынимал из нее некоторые части (например, гл. «М. М. Пришвин» была изъята для публикации в журн. «Вопросы литературы»). Отсутствует также раздел «Петербургская русалия», но в оглавлении книги имеется помета, что этот раздел есть в книге «Пляшущий демон». Однако в экземпляре РГАЛИ целиком сохранена авторская структура книги. Большую часть текстов составляют авторизованные машинопись и печатные тексты. Поэтому именно вариант РГАЛИ избран для публикации книги в настоящем издании. Надо отметить, что по составу подглавок варианты Собр. Резниковых и РГАЛИ не совпадают (в экз. РГАЛИ ист. подглавок «Вечный», «Восточный», «Леший», «Акробат», «Голландец», «Золотые туманы», «Три волхва», «Лупа», «Портфель» («Я ничего не знаю, какой он был новый…»), «Le courrier graphique», «П. Е. Щеголев (1877–1935)», «Памяти Льва Шестова», «Над могилой Болдырева-Шкотта»). Подобное различие свидетельствует о прололжавшемся до смерти писателя изменении состава того набора малых повествовательных форм, которые в совокупности составляли единую большую жанровую форму, целостную по своей ндейно-художественной структуре. Изданная Г. Чижовым-Холмским кн. Ремизов А. О происхождении моей книги о табаке. Что есть табак. (Париж, 1983) – это датированный «24/V. 1945–1946 г.» один из первоначальных вариантов гл. «Статуэтка», к которой присоединен текст легенды «Что есть табак». Эта публикация также изобилует опечатками, но учитывается как один из дополнительных источников текста.