Том 10. Письма 1820-1835

Кулиш сделал к этому письму ложное примечание, принятое на веру Шенроком: „конец письма потерян“. Письмо сохранилось полностью, но последние строки письма в подлиннике густо зачеркнуты — кем неизвестно.

— Государыня приказала читать мне в…. институте благородных девиц. — 6 февраля 1831 г. начальница Патриотического института, основываясь на том, что „инспектор классов П. А. Плетнев, рекомендующий сего чиновника, свидетельствует об его способностях и благонадежности“, возбудила ходатайство о назначении Гоголя преподавателем истории младшим воспитанницам института с жалованием в 400 р. в год. Как все женские институты, Патриотический институт находился под попечительством императрицы Александры Федоровны, утверждавшей и назначения преподавателей институтов. 9 февраля 1831 г. на ходатайство начальницы Патриотического института последовал ответ статс-секретаря Н. М. Лонгинова: „Ее императорское величество, соизволяя на сие представление, повелевает допустить г. Бюля к преподаванию“. (Так в подлиннике ЛОИА.) 10 марта 1831 г. Гоголь уже назначен „старшим учителем истории в чине титулярного советника“ (Н. Белозерская, стр. 749–750, и „Н. В. Гоголь. Материалы и исследования“, I, стр. 300–301).

— Осенью поступит ко мне Екатерининский институт…— Преподавание Гоголя в Екатерининском институте и еще в „двух заведениях“ не осуществилось.

— … удивлялся я уму здешних знатных дам…— К весне 1831 г. Гоголь, давая частные уроки, бывал в домах кн. А. В. Васильчикова, П. И. Балабина, Н. М. Лонгинова. Гоголь был в хороших отношениях с кн. А. И. Васильчиковой и В. О. Балабиной; в доме же Лонгинова, статс-секретаря, заведывавшего женскими институтами, Гоголь, как рассказывает его бывший ученик М. Н. Лонгинов, — „скоро и легко сделался коротким знакомым матушки“ (М. Н. Лонгинов, „Воспоминания о Гоголе“, Сочинения, том I, М. 1915, стр. 68).

— Петр Федорович Цюревский — помещик, ближайший сосед Гоголей по имению, родственник А. С. Данилевского. Цюревский пытался завести селитряный завод.

— „Поляк“ — П. О. Трушковский, впоследствии муж М. В. Гоголь. Последней (впервые публикуемой) фразой письма, подсмеиваясь над увлечением сестры, Гоголь намекает на польское восстание 1831 г.

106. А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ.

Впервые напечатано в „Письмах“, I, стр. 173. Письмо датируется по содержанию, так как в нем упоминается П. А. Плетнев, с которым Гоголь познакомился в конце 1830 или в начале 1831 г. (см. письмо Плетнева к А. С. Пушкину от 22 февраля 1831 г.). Обстоятельства, о которых идет речь в письме, в подробностях не известны.

107. А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ.

Впервые напечатано в „Письмах“, I, стр. 44.

В. И. Шенрок относил записку „к тому времени, когда Гоголь и Данилевский учились вместе в Нежине и гостили летом у родных“. Однако, если принять во внимание, что имение Данилевского Семереньки находилось в 30 верстах от Васильевки, а Толстое, имение его отчима, в 6 верстах, вряд ли можно строки: „Заходи, пожалуйста, ко мне, когда выйдешь из дому“ — отнести к тому времени, когда друзья жили на родине. Датируется 1831 годом только предположительно.

108. А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ.

Впервые напечатано в „Письмах“, I, стр. 177.

В. И. Шенрок относил письмо к 1831 г., когда Гоголь, только что ставший учителем Патриотического института, был занят им как новостью. Датировка предположительна.

Дом Зверкова изображает Гоголь в „Записках сумасшедшего“: „Эка машина! Какого в нем народа не живет: сколько кухарок, сколько приезжих! а нашей братьи чиновников, как собак, один на другом сидит“.

109. М. И. ГОГОЛЬ.

Впервые напечатано в „Сочинениях и письмах,“ V, стр. 132; подпись — в „Письмах“, IV, стр. 458.

110. А. С. ДАНИЛЕВСКОМУ.

Впервые напечатано В. И. Шенроком в „Вестнике Европы“, 1890, № 1, стр. 93–95. Дата определяется упоминанием об отъезде Данилевского из Петербурга (см. № 109^*).

— Красненькой — Прокопович, Николай Яковлевич (прозванный так за румяный цвет лица).

— С друзьями твоими Беранжером и Близнецовым — лиц этих, так же как и упоминаемого ниже „Сома“, Данилевский „вследствие их незначительности и за давностью лет припомнить не мог“ („Письма“, I, стр. 178, примечание 5).

— „Беранжер“ — очевидно, прозвище кого-то из нежинцев. Ср. в воспоминаниях П. В. Анненкова: „он дал всем своим товарищам по Нежинскому лицею и их приятелям прозвища, украсив их именами знаменитых французских писателей, которыми тогда восхищался весь Петербург. Тут были Гюго, Александры Дюма, Бальзаки, и даже один скромный приятель, теперь покойный, именовался София Ге“. Не был ли назван „Беранжером“ (B'eranger) поэт нежинского кружка В. И. Любич-Романович?