Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы

— Этого не будет. Если вас убьют, эту страну сотрут с лица земли! И коней, и овец, и ослов, и беббе. Всех!

— Ну, не будем пока заходить так далеко. Наши задачи куда более скромные. Пока что надо проучить курдов банна.

— Только сделайте это как следует! Не говоря им ни слова! Молча!

Проинструктировав Алло, я забросил за плечо оба ружья и доверился Халефу.

Он повел меня той же дорогой, которую проделал утром, и убедил меня в том, что он действительно очень способный ученик. Он использовал любое, даже самое незаметное, укрытие на местности, осматривал окрестности и двигался как индеец, совершенно не оставляя следов.

Мы пробирались между деревьев, но так, что перед нами было открытое пространство. При мне была собака, и при благоприятном ветре нам не грозила никакая неожиданность.

Вскоре мы оказались у места, где на нас напали. Халеф хотел сопровождать меня дальше, но я не позволил ему.

— Если меня поймают, ты знаешь, где найти англичанина. Лучше всего тебе залезть на одну из тех вон пиний, которые растут близко друг к другу, — их густые ветви надежно спрячут тебя. Распознать звук моего ружья или грохот штуцера ты ведь сможешь? Я окажусь в опасности, только если ты услышишь мои выстрелы.

— А что мне тогда делать?

— Сидеть и ждать, пока я громко не позову тебя, а теперь лезь наверх!

Я свистнул Дояна, и мы двинулись. Дело было опасным — при полном свете подобраться к вражескому стану, чтобы все увидеть и запомнить.

Через некоторое время я увидел сквозь ветви первый шалаш. Он был сооружен в виде пирамиды, по древнему способу, из веток. Я снова подался назад, чтобы сделать полукруг и зайти с другой стороны, — надо было убедиться, забрались ли беббе в лес. В этом случае они оказались бы у меня за спиной, и я был бы неминуемо обнаружен.

Я пробирался от дерева к дереву, выбирая самые толстые стволы. Скоро я понял, что меры осторожности не оказались лишними — я услышал человеческие голоса, на это же указал мне Доян, ткнув меня мордой. Умное животное не издало ни звука и только смотрело на меня большими круглыми глазами. Продвигаясь в сторону, откуда доносились голоса, я вскоре увидел троих мужчин под деревом, которое с трех сторон окружала молодая поросль лавровишни. Это место было будто специально создано для подслушивания. И как только я понял, что тема их разговора — вчерашние события, я неслышно пополз вперед до самых кустов, где мог уже отчетливо слышать все их фразы.

Каково же было мое удивление, когда в одном из них я признал курда, которого дважды придавливал Доян, а я отпускал, потому, как он выдавал себя за джиаф! И пес тоже узнал его — глаза Дояна сверкали злобой, но он не издал ни звука! Алло был прав. Этот курд был беббе и стоял на посту, чтобы доложить о нашем прибытии. Наверняка у него была припрятана лошадь, и он сразу поскакал к своим, хотя мы полагали, что он двинулся на север.

— Все они глупцы, все! — говорил он. — Но всех глупее тот мужчина, что скакал на вороном жеребце.

Это он обо мне? Очень лестное замечание.

— Если бы он не захватил бы и не оскорбил оставшихся позади беджат, — продолжал рассказчик, — они бы не смогли рассказать нам, что подслушали. А он говорил о пути, который наметил.

Теперь разрешилась и эта загадка. Когда мы решали покинуть беджат, нас подслушали. Беджат выдали его за пленника беббе, чтобы добиться милосердия их победителей.

— Глупцом он был еще и потому, что дал тебе себя обмануть!

— Да, но еще глупее повел себя Газаль Габойя, когда приказал уберечь всадников и вороного. То, что первые пропали, — шайтан с ними, а вот коня жаль. Люди без лошадей и с ними их предводитель могли бы просочиться через горы незаметно, а вот с конем им так просто не уйти. Мы их внизу обязательно настигнем.

Трое беббе насобирали грибов, и здесь они их чистили и резали, чтобы потом отнести в лагерь. Прекрасное место для доверительного обмена мнениями!

— И что же решил шейх? — спросил третий.

— Он послал гонца. Другой отряд должен дождаться, пока взойдет солнце. Если к тому времени никто из беглецов не обнаружится, остальные сядут на коней и примкнут к нам для поисков. И мы сегодня же вернемся.

— А что станется с двумя пленниками?

— Это правоверные и очень твердые люди, они до сих пор не произнесли ни слова. Но они скажут, кто они, и заплатят выкуп, если не хотят умереть.

Я услышал достаточно и осторожно пополз назад. Эти трое уже заканчивали и если бы поднялись, то увидели бы меня.

Итак, я был глупцом, самым глупым из всех нас! Этот сомнительный комплимент показался мне справедливым. Но, тем не менее, нужно было срочно что-то предпринимать. К полудню хаддедины должны быть освобождены. Но как?