Том 11. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1894-1909

Император был вспыльчив и невоздержан на язык. Он осыпал лекарей самой отборной и грубой бранью и прогнал с глаз долой.

На следующий день ужасный недуг поразил его самого. Весть эта, передаваясь из уст в уста, повергла в ужас все королевство. Повсюду только и говорили, что о страшном несчастье, и все пребывали в унынии, ибо мало кто надеялся на благополучный исход. Сам император впал в меланхолию и сказал со вздохом:

— На все воля божия! Позовите сюда убийц, и будь что будет.

Те явились, долго щупали у него пульс, смотрели язык, влили ему внутрь весь аптекарский магазин, который притащили с собой, затем сели и принялись терпеливо ждать, потому что получали они не за визит, а были на жалованье.

II

Томми был смышленый шестнадцатилетний парнишка, отнюдь не принадлежавшим к высшему обществу. Его звание было слишком скромным, а занятие слишком низменным. В самом деле, вряд ли существовало ремесло более презренное, ибо занимался он тем, что помогал своему отцу чистить по ночам отхожие места и вывозить бочку с нечистотами. Лучшим другом Томми был трубочист Джимми, худенький мальчуган лет четырнадцати, честный, трудолюбивый и добрый, содержавший больную мать на средства, которые он добывал своим опасным и неприятным ремеслом.

Примерно через месяц после того, как заболел император, мальчики встретились однажды вечером, часов около девяти. Томми шел на ночную работу и был, разумеется, не в праздничном платье, а в своей отвратительной рабочей одежде и распространял вокруг себя не очень приятный запах. Джимми возвращался домой после дневных трудов и был чернее чугуна. На плече он нес метелки, к поясу прицепил мешок с сажей, и на всем его черномазом лице нельзя было различить ни одной черты, кроме весело блестевших глаз.

Они присели поболтать на край тротуара и, конечно, говорили только об одном: о всенародном бедствии — о болезни императора. Джимми лелеял в душе великолепный замысел, и мальчика так и распирало от желания поделиться км с кем-нибудь. Он сказал:

— Томми, я могу вылечить его величество. Я знаю, как это сделать.

— Томми был поражен.

— Кто? Ты?

— Да, я.

— Куда тебе, дурачок! Тут лучшие лекари и те сделать ничего не могут.

— Чихать мне на них! А я могу. Я бы его за пятнадцать минут вылечил.

— Да ну тебя! Что ты мелешь?

— Истинную правду, вот что.

— Джимми говорил так серьезно, что Томми смутился.

— Ты как будто не шутишь, Джимми? — сказал он. — Не шутишь, а?

— Даю слово, что нет.

— Ну и как же ты собираешься его вылечить?

— Ему надо съесть кусок спелого арбуза.

Этот неожиданный ответ показался Томми до того нелепым, что он не удержался и залился громким смехом. Но, заметив, что Джимми обиделся, он сразу притих. Не обращая внимания на сажу, он ласково потрепал друга по колену и сказал:

— Прости, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть, Джимми. Больше не буду. Уж больно, понимаешь, смешно! Ведь возле каждого лагеря, где начинается дизентерия, лекари сразу же вывешивают объявление, что всякий, кого поймают с арбузом, будет бит плетьми до потери сознания.

— Я знаю. Идиоты они! — сказал Джимми, и в его голосе послышались слезы и гнев. — Арбузов такая пропасть, что все солдаты могли бы остаться в живых.

— Но как ты до этого додумался, Джимми?

— Ни до чего я не додумывался. Просто знал, и все. Помнишь старика зулуса? Так вот, он уже давно лечит этим средством и вылечил много наших знакомых; мать видела, как он это делает, и я тоже видел. Один — два ломтика арбуза — и болезнь как рукой снимает, все равно — запущена она или нет.

— Чудно что-то! Но, Джимми, раз так, то об этом надо сказать императору.

— Конечно. Мать уже кое — кому рассказала, думала, что они передадут ему, но это все бедняки, люди темные, — они понятия не имеют, как взяться за дело.

— Где уж им, болванам! — презрительно заметил Томми. — А я вот передам!

— Ты? Ах ты, бочка вонючая! — И тут уже Джимми расхохотался.

Но Томми решительно оборвал его:

— Смейся сколько хочешь, но я это сделаю!

Он говорил так убежденно и твердо, что Джимми перестал смеяться и спросил:

— Ты знаком с императором?

— Я? Что ты болтаешь? Конечно, нет.

— Как же ты до него доберешься?

— Очень просто. Угадай! Ты бы как поступил?

— Послал бы ому письмо. Я об этом еще не думал, но могу поспорить, у тебя на уме то же самое.

— Спорим, что нет! А скажи, как ты его пошлешь?

— По почте, конечно.

Томми осыпал его насмешками и сказал:

— По — твоему, мало у нас в королевстве чудаков, которые пишут ему письма? Скажешь, ты этого не знал?

— Н-нет… — смутился Джимми.

— А мог бы знать, если бы не был так молод и неопытен. Гляди — ка, ведь стоит заболеть самому обыкновенному генералу, или поэту, или актеру, или кому — нибудь там еще, кто хоть немного знаменит, как все эти полоумные заваливают почту рецептами «самых лучших» шарлатанских лекарств. А представляешь, что творится сейчас, когда болен сам император?

— Да… наверное, прямо дым коромыслом… — пробормотал Джимми.